Замок целителей

Хенли Виктория

И она направилась прочь.

Берн проводил ее взглядом, а потом повернулся к Дорьяну:

— Твоя работа! — Глаза его пылали ненавистью.

Но Дорьян не ответил, и тот повернулся, чтобы уйти.

Дорьян замер в раздумьях на краю очаровательного сада. Следует ли ему обратиться в Совет? Должен ли он рассказать все, что видел? Повторить предупреждения элловены Ренайи?

Шармаль уже направлялся в сторону чертога. Он окажется там первым. Только что отзвонили колокола к ужину, и на дорожках появились студенты. Они шествовали привычной и размеренной поступью, однако солнечный свет не мог

толком осветить их лица. Черты их сделались какими-то блеклыми, словно это были совсем не люди, а фигуры на картине, и художник подмешал в акварель слишком много воды.

Дорьян поежился. Почему все здесь следуют заведенному обычаю, будто ничего не переменилось? А ведь элловены считались воплощением утонченного восприятия. И кстати, какого рода связь, о которой упомянула элловена Ренайя, существует между элловенами и теццаринами?

Последняя теццарина покинула Замок, и померк не только свет: притупилось восприятие, дарованное обитателям Замка. Дорьян лишь удивился тому, что его собственное не претерпело заметных изменений. Потом… что же все-таки натворила Сара?

Глава одиннадцатая

— Что случилось, Дорьян? — Лицо седовласой женщины, облаченной в длинное синее платье, было озабоченным и счастливым одновременно. — Как и всегда, я рада видеть тебя. Ты взволнован, мой дорогой. Почему ты призвал меня в свой сон?

— Мне нужно кое-что узнать у тебя, бабушка. У меня есть сестра в Сливии? Не было ли у моего отца еще и дочери?

Мудрые глаза Марины, такие же синие, как и его собственные, как глаза его отца и той девушки, которую он вывел на Луга Вена, округлились.

— Сестра? Если она и есть у тебя, Кабис не знает о ее существовании. Скажи, а почему тебе пришло это в голову?

Дорьян рассказал ей.

— Камень дримвенов? Значит, все эти годы он был укрыт в земле?

— Да, бабушка. Я уверен в том, что эта девушка — сестра мне. Мое сердце узнало ее.

— Твое сердце наделено даром зреть истину, Дорьян.

— Я должен снова увидеть ее.

— А ты спросил у этой девушки разрешения посещать ее сны?

— Нет. У меня не было на это времени, я сразу проснулся.

— Тогда ты должен подождать, — строго сказала Марина.

— Я не могу ждать! До следующей случайной встречи могут пройти годы и годы. Потом, она живет в Сливии — на противоположном берегу Минвендского океана. Я просто не могу отправиться туда, чтобы получить ее разрешение.

— Ты знаешь, что законы дримвенов говорят, что вторгаться в чужие сны без разрешения есть обычай эбровенов.

— Но я не желаю ей зла. К тому же она твоя внучка. Помоги мне отыскать ее.

— Дорьян. — Марина прикоснулась ладонью к его щеке. — Мне бы так хотелось ее увидеть. Однако ничто не заставит меня нарушить закон дримвенов.

— Но что еще можно сделать?

— А ты посылал ей весть, сказал, что разрешаешь прийти к тебе?

— Я пытался это сделать, но она не обучена нашему искусству. Она не получила его.

— Попытайся еще раз, мой дорогой. Приличия не позволяют тебе ничего другого.

Маэва лежала возле сопящего во сне Девина. С другой стороны от мальчика спал Яспер. Каждый вечер они вытаскивали из коляски подушки, чтобы подложить их под голову, и стелили одеяла. Земля была ничуть не жестче, чем старая подстилка Маэвы в башенке дома лорда Индола, только здешний воздух наполняли свежесть и свобода. Маэва жалела только о том, что не может разделить свою радость с матерью.

«Если мама умерла, значит, теперь она тоже свободна. А значит, свободны мы обе. Надеюсь, она может оттуда, где теперь пребывает, увидеть, что камень дримвенов находится у меня». Руки Маэвы покоились на камне. Он тихо гудел под ее рукой.

Поглядев на Девина, а потом на Яспера, она подумала, насколько они схожи — темноволосые, кареглазые и крепкие. И как ей казалось, души обоих соответствовали их телам — такие же крепкие и надежные.

Как странно, еще совсем недавно она была рабыней, не знала имени своего отца и слыхом не слыхивала о камне дримвена. С Девином она подружилась в бане незадолго до побега, с извозчиком Яспером и вовсе едва знакома. И вот теперь все вместе они прячутся от лорда Морлена. И она свободна.

Свобода! Маэва понимала, что за ней все еще охотятся и преследователи могут в любой момент разрушить этот залитый лунным светом покой и обречь на каторжный труд. Но как чудесно просыпаться по утрам и самой выбирать себе занятие. До самого побега слово «свобода» означало для нее только возможность полежать на подстилке после рабочего дня, слушая рассказы Лилы о мире, которого ей никогда не суждено было увидеть. Маэва трудилась в курящейся паром бане едва ли не с тех пор, как научилась ходить. Малышкой еще она разносила полотенца, стирала и складывала шелковые халаты. А когда подросла, научилась составлять ароматы из трав и цветов. Когда ей исполнилось пятнадцать, Орло показал основы массажа, чтобы она могла разминать мышцы сливийской знати. И все это время он был и защитником ее, и надсмотрщиком. Орло. Что-то он поделывает сейчас? Она представила, как Орло приглядывает за огнем, где кипятятся чайники, покрикивает на рабов, приказывая им поспешить.

Вчера она целый час просидела возле ручья, окуная ноги в воду, просушивая их и снова окуная, и мечтала, как переплывет через океан и встретится с отцом, Кабисом Деноном. На груди его был шрам. И если он еще жив, она, возможно, сможет его найти.

Она поглядела вверх — на облитые лунным светом ветви деревьев. Листья их, чуть трепетавшие под дуновением ночного ветерка, казалось, приплясывали. Маэва смежила веки.

И как только она сделала это, мир снов увлек ее в дом, с которого был сорван потолок. Каменные стены рушились на глазах, камни сами падали вниз и разбивались.

Рядом появился юноша, которого она встретила в серых коридорах. Он указал ей на растрепанную девицу, бежавшую к ним обоим.

И тут Маэва увидела огромную птицу, настолько черную, что та затмевала звезды, налетавшую на бегущую девушку. Юноша обхватил девушку за плечи. Маэва поглядела вниз — на камень дримвенов. Из середины его бил золотой луч. Она выставила камень вперед.

Незнакомая девушка протянула к Маэве обе руки. И не прикасаясь к камню, начала впитывать в себя его золотистый свет, пока не засветилась сама. И тогда она обернулась лицом к птице. Золотое пламя било из ее рук, а тело кружилось в таинственной пляске.