Замок целителей
Шрифт:
— Хорошо. — Она посмотрела на него и выпустила его руку. — Я верю тебе.
Красота ее голоса — даже более прекрасного, чем ее лицо, — снова потрясла его.
— Кем бы ты ни была, сейчас в Сливоне не найдется ни одного горожанина, который не знал бы о твоем побеге и о том, какого цвета у тебя платье. — Яспер показал на синий уголок, выглядывавший из свертка. — А также о свежих шрамах на лице этого мальчика.
— Девин! Выходи, Девин. Все в порядке.
Мальчишка бочком вышел из-за дерева. Он самый — кареглазый, темноволосый и крепкий. Только вот повязок на его лице не было. И шрамов тоже.
— Говорят,
— Его исцелили.
Яспер недоуменно моргнул.
— Но как… Впрочем, это не важно. Тебе нужно убираться отсюда. В Сливону возвращаться нельзя, да и сюда скоро нагрянут с обыском.
Она посмотрела на свои ноги.
— Ты встречался с лордом Морленом?
— Встречался? Избави Бог. Мы, вольные, знаем о нем достаточно, чтобы не стремиться к подобной встрече.
Он заметил облегчение, появившееся на ее лице.
— Спасибо тебе за то, что приехал, что предупредил нас.
— Тебе нужно поспешить! И оставь здесь свое платье.
Она судорожно вцепилась в сверток.
— Я не могу. Это платье сшила мне моя мама.
— Забудь об этом. Тебя в нем видели.
— Она сшила его, чтобы я могла бежать. У меня не останется ничего в память о ней. — Глаза девушки наполнились слезами.
— Она сошьет тебе другое.
Девушка покачала головой, и слезы скатились по щеке.
— Она умирала, когда прощалась со мной.
Яспер попытался подобрать убедительный довод.
— Если она сшила это платье, чтобы ты смогла бежать, то ты разорвешь ее сердце на небе, если из-за него тебя поймают. Оставь его здесь — вместе с золотом, если оно еще есть у тебя.
Беглянка утерла глаза и подняла голову.
— Оставить золото? Я не могу этого сделать! На что еще мы купим еду и оплатим путешествие через океан до Главенрелла?
— Ты оплатишь им дорогу назад к лорду Морлену. Говорю тебе, он решил отыскать тебя. Сейчас во всем городе ищут диланы, такие, как ты дала мне.
— Это моя цена… стоимость моей свободы.
Яспер вздохнул. Девчонка упряма как мул, однако он давно научился ладить с этими животными.
— Вопрос стоит так — или ты остаешься при своих диланах, или получаешь свободу. Не думаешь ли ты, что лорд Морлен станет дожидаться, пока ты хоть немного поумнеешь?
Девушка вынула платье из своего платка. Приложив ткань к щеке, она промокнула ею слезы и поцеловала, словно любимого человека. Яспер подумал, что неплохо бы поторопиться. Что, если кто-нибудь успеет заметить его пустую коляску?
— Я оставлю платье, — сказала она наконец. — Ты прав. Моя мать не хотела бы, чтобы меня поймали.
— И диланы тоже.
— Большую часть. Но нам придется сохранить хотя бы несколько штук. Мы умираем от голода. У нас ничего нет.
— Я привез хлеб.
Яспер приподнял валун. Чуть откатив его, он принялся рыть под ним ямку руками. Мальчик, Девин, принялся помогать. Девушка сложила платье, прежде чем опустить его в вырытую ямку. Поверх ткани она бросила несколько горстей крупных золотых монет. Диланов у нее было десятков пять. Ее цена — так она сказала. И если лорд Морлен уплатил за нее такие деньги, значит, в ней было нечто, чего Яспер видеть не мог. Конечно, она была красива, однако красоту можно приобрести и за меньшую сумму. Он знал, что очаровательных девушек продавали
От всех диланов она не откажется — упрямое выражение на лице не допускало дальнейших уговоров.
— Сколько ты оставишь себе? — спросил он.
Бросив кожаный мешочек на груду золота, сверкавшую на синем платье, она показала ему свой обтрепанный платок. В уголке его остались две монеты.
— Ты говорил, что каждой из них хватит, чтобы прокормить тебя в течение целого года.
— И я не солгал. Можно будет спрятать их в мои башмаки. Там их труднее найти.
Девушка внимательно посмотрела на него, и он понял, что еще минуту назад он только намеревался предупредить ее и ничего больше, а получилось, что он собирался и в дальнейшем помогать ей.
Она передала ему обе монеты. Скинув с ног башмаки, Яспер завернул монеты в тряпицу. Золото свободно уместилось в мысах башмаков.
Опустив камень на прежнее место, он прикрыл им синее платье и украденное богатство. Через несколько дней насекомые начнут грызть шелк. Ясперу было жаль, однако поступить иначе было нельзя, он потоптался вокруг, скрывая следы.
— Теперь пошли.
Они вернулись к колее, к повозке. На дороге никого не было. Пока им везло. Однако Яспер никогда не позволял себе рассчитывать только на удачу. Достав из коляски хлеб, он протянул буханку беглецам. Он хорошо знал, что такое голод, и был рад, что взял не одну буханку, поскольку первая, разодранная руками на куски, исчезла едва ли не мгновенно.
Яспер направился по лесной дороге на запад, подальше от Сливоны. Иногда лучше прятаться прямо под носом тех, кто тебя ищет, однако сейчас он не мог позволить себе так рисковать. Полосатые действовали слишком усердно. Хорошо уже то, что мальчишка оказался немеченым, ведь зинды считали, что на его лице свежие порезы, но вот девушка…
Маэва. Она назвала ему свое имя и рассказала о жажде свободы. Яспер восхитился и духом ее, и красотой, однако никакое восхищение не мешало сознавать ему, что опасность со всех сторон подстерегала эту девушку.
Его встревожило уже одно то, что она так быстро поведала ему о себе. А если бы на его месте оказался совсем другой? Получить награду за нее много проще, чем зарабатывать трудовые бесаеты на пыльных улицах Сливоны. Она была, пожалуй, слишком доверчивой. Впрочем, поначалу она бежала и от него. Лишь потом, подержав его за руку, успокоилась и сказала, что верит ему… Что это значит? Неужели через пожатие руки можно что-то понять? Что поняла она?
У нее не было другой одежды, кроме рабской рубахи, и Яспер не мог выдать девушку за свою собственность — люди низкого рода не держали рабов. Если бы ему удалось приодеть Маэву, то он мог выдать ее за свою жену, хотя замужней женщине полагалась метка — небольшой треугольник возле основания шеи, единственная отметина, допускавшаяся свободными. Яспер не верил в магию, иначе бы он сказал, что Маэва обворожила его. Возможно, причиной тому был ее голос; ему ни разу не приходилось слышать столь очаровательной интонации. Но красива она или нет, первая же неудача способна привести их в рабство или вовсе лишить жизни. Шансов немного. Причем в игре, правил которой он не знал.