Замок целителей

Хенли Виктория

— Нет, — сказал он. — Этого не может случиться.

— То, что ты видишь сейчас, пока еще не случилось. — Он услышал голос Марины. — Однако Граница в опасности.

Видение внезапно рассеялось. Дорьян не мог толком осознать то, что видел. Значит, бабушка его умерла? И элловены тоже? Он ощутил смятение, несмотря на то что стоял на Лугах Вена. «Место, где царит высший мир и покой во всех пространствах, и я ощущаю тревогу».

— Серебряная граница удерживает князя Тьмы, — проговорила Марина. — И она рушится.

Дорьян не знал, что делать.

— Зачем

вы показали мне все это? И почему вы не способны удержать Границу в неприкосновенности?

— Обрушить и восстановить Границу может только живой человек, — проговорил элловен Майн. — Мы не можем возвратиться в мир форм, но ты, Дорьян, должен это сделать.

Майн продолжал говорить — о Серебряной границе и Замке целителей; о том здании, которое иногда называют Домом-на-рубеже, использовавшемся элловенами многие века для охраны Границы… однако Дорьян все надеялся, что Марина вот-вот вмешается в разговор и скажет ему, что он видит обыкновенный кошмар, а не вещий сон. Но она молчала, и элловен Майн продолжил:

— Сегодня, Дорьян, Граница падет. Если только кто-нибудь из мира форм не воспрепятствует этому.

Дорьян чувствовал себя все более и более неуютно.

Ренайя похлопала его по плечу и достала изнутри своего одеяния крошечный фиал.

— Возьми его, — приказала она. — Пей.

В прозрачном фиале искрилась и сверкала жидкость.

— Что это?

— Сущность Вена, — ответила она. — Эта жидкость излечит тебя от последствий твоих путешествий.

Дорьян опустил голову:

— Я не достоин.

— Пей. Тебе нужно исцелиться.

Дорьян вспомнил, какую невозможную усталость испытал после спасения Маэвы… то сухое и растрескавшееся ложе ручья, возле которого его отыскала Марина. Не скрывая желания, он посмотрел на искристую жидкость.

— Я не достоин этой чести. Я нарушал законы дримвенов. Не один раз.

Элловен Майн подошел к Дорьяну.

— Нарушая букву закона, ты следовал его духу. Тобой руководила не жадность, и не гнев, и не жажда власти. В противном случае мы не получили бы права передать тебе этот фиал.

Дорьян посмотрел на свою бабушку. Марина кивнула.

Он принял фиал из рук Ренайи со всей почтительностью, вынул пробку и, запрокинув голову, выпил все до последней капли. Язык его ощущал невозможный, немыслимый вкус, словно бы жидкость эта состояла из серебряного света, лежавшего над этими лугами. Дорьян почувствовал, что сможет сделать буквально все.

Он низко поклонился:

— Спасибо вам.

Распрямившись, он заметил, что все трое, выжидая, глядят на него. Он вздохнул.

— А теперь, пожалуйста, объясните мне, как можно спасти Границу.

Элловен Майн начал описывать все премудрости Дома-на-рубеже и рассказал, каким именно способом Берн и ловена Камбер замыслили разрушить его.

— Однако еще есть шанс восстановить защиту, если ты сумеешь вовремя попасть туда.

— Я должен буду вернуться в Замок?

— Да. И вот что тебе следует сделать. — Майн приступил к долгим и подробным наставлениям. — Но прежде чем ты отправишься туда, Дорьян, запомни следующее. — Голос его сделался еще более серьезным, чем когда элловен вел речь о Границе. — Ты совершил уже семь путешествий во сне, когда разум твой увлекал за собой собственное тело. Тебе будет позволено совершить еще три. Если ты осмелишься отправиться в четвертое, тебя ждет немедленная смерть.

— Всего только три?

— Подобные путешествия являются неестественными для мира форм; совершать их может лишь человек, обладающий огромным родством с другими мирами. Тебе известна цена, которую заплатило твое тело. Тебя исцелили, но твоего здоровья хватит только на три такие дороги. Используй же их с мудростью.

— А как же те, кто путешествовал вместе со мной? Они тоже претерпели ущерб? Или это ждет их в следующих путешествиях со мной? Пожалуйста, скажи, что это не так.

— Жизненная сила каждого из путешественников претерпевает ущерб, однако их урон не настолько серьезен, как твой. Путешествий будет немного, и они оправятся. Но запомни — три, и ни одним больше, — проговорил Майн. — А теперь тебе пора возвращаться. За то время, пока ты был у нас, в мире форм прошло много часов. В пустыне сейчас вечер, а в Замке целителей время близится к полуночи.

Глава двадцать шестая

Сидя спиной к скале, изнемогая от жажды, Маэва наслаждалась пустынным закатом — яркие краски разлились не только на западе, но и на всем небе. И тут до слуха ее донесся стук копыт.

Вдалеке замаячил силуэт всадника.

— Яспер, — прошептала она, замахав руками, пытаясь закричать пересохшей глоткой.

Фортуна была уже совершенно рядом, и Маэва услышала:

— Тпру!

Яспер соскочил с лошади. Взяв из седельной сумы кожаную бутыль, он нагнулся над Маэвой, дав ей попить, а потом протянул воду Саре.

Лоб его перехватывала белая лента. Интересно зачем, подумала Маэва, потому что лента покатилась ей похожей на повязку, хотя, впрочем, она, наверно, защищала его голову от солнца.

— Спасибо, — сказала она, взяв его за руку. Прикосновение сказало ей, что ему очень больно. — Что случилось, Яспер? — спросила она. — Тебе больно?

Пожав плечами, он посмотрел на Дорьяна:

— Разбудить его и напоить?

— Мы решили, что он находится в странствии дримвена. А в таком состоянии его не стоит тревожить, пусть поспит, — сказала Сара. — Мне кажется, он выглядит сейчас лучше, чем когда мы оставили Белландру.

— Яспер, но как ты выбрался из города? — спросила Маэва.

— Это стоило мне половины дилана. — И Яспер рассказал ей, как выловил золотые из моря.

— Ты подкупил стражу?

Не отвечая, он передал ей бутыль с водой, а потом поднялся и полез в седельную сумку.

— Лучше поешь, — ухмыльнулся он.

Они принялись есть.

Яспер привез хлеб, сыр и яблоки. Вкус хлеба никогда еще не казался ей столь изумительным. Маэва рассказала Ясперу о том, что видела Девина за небольшим холмом. Новость его не обрадовала, лицо его сделалось серьезным.