Замок храпящей красавицы
Шрифт:
– Осторожнее, – сказал он и масленым взглядом окинул стройную фигурку молодой актрисы, – торопыжка.
– Спасибо, – прошелестела Катюша и покрепче вцепилась спасителю в рукав пиджака стоимостью в несколько тысяч евро, – приятно встретить настоящего мужчину, который готов помочь даже незнакомой даме. Я подвернула ногу. Очень больно.
Толстячок приосанился, он явно собирался продолжать приятный разговор, но тут возле нашей славной компании возникла рослая блондинка в облегающем платье‑бюстье, схватила лысика
– Папочка! Вот ты где? Пошли к Емелькиным, Сергей рассказывает о поездке в Аргентину. Так интересно! Может, и нам туда слетать?
– Конечно, зюзечка, – залебезил толстячок, – как пожелаешь.
Блондинка метнула во Франк убийственный взгляд. Странно, что Катя не превратилась в горстку пепла, даже мне стало не по себе от взора «зюзечки».
– Так мы идем или нет? – высокомерно поинтересовалась Марфа. – Не подумайте, что я падка на подарки, просто любопытно чисто по‑человечески.
Катя сделала пару шагов и опять ойкнула.
– Больно? – спросила я, глядя на ее страдальческую гримасу, – дать баралгин?
– Не откажусь, – сказала Катерина, – эй, официант, дайте воды без газа.
– А мне с пузырями, – немедленно потребовала Марфа, – я еще не помешалась на почве здорового образа жизни.
– Лекарство нельзя запивать газировкой, – менторски заявила Катя, – так Елена Малышева по телику говорила.
– Ты веришь программам про здоровье? – развеселилась Марфа.
– Она врач, – вступилась за любимую ведущую Франк, – настоящий!
Пока актрисы спорили, я запустила руку в карман и, к своему удивлению, нащупала там, кроме блистера с таблетками, странный, ребристый предмет.
– Дай баралгин, – потребовала Катя, я протянула ей лекарство.
Ермолова, повернувшись спиной ко мне и непривычно молчаливому Лаврову, громогласно высмеивала тех, кто верит телевизору. Катя, тоже забыв о присутствующих, бойко возражала Марфе. Я достала непонятную вещь из кармана и попыталась определить, что держу в руке: белые кусочки, шире рисовых зерен, но меньше фасолин торчали из розового полукруга. Мама! Это зубы!
В ту самую минуту, когда из горла уже готов был вырваться вопль, Павел вырвал из моих рук искусственную челюсть, живо впихнул в свой рот, обнял меня за плечи и шепнул:
– Молчи!
Я поперхнулась.
– Я ставлю импланты, – еле слышно объяснил артист, – мне выдрали все зубы, чего‑то там в надкостницу засыпали, теперь оно приживается. Нельзя же в ужасающем виде народу показаться? Мне сделали временный съемный протез, а он, собака, изо рта выскакивает! Если кому расскажешь, считай, ты покойница. Надела платье с растопыренными карманами, я чихнул со вкусом, челюсть выпала и прямиком к тебе угодила. Заржешь, обижусь до конца жизни.
– Что ты, Пашенька, – стараясь не разрыдаться от смеха, произнесла я, – мне и в голову это не придет. Ситуация трагичная, хи‑хи. То есть, кха, кха, я простыла слегка, теперь кашляю. Девочки, побежали!
Я схватила Марфу за руку и потащила ее в сторону арки, где нас терпеливо дожидался Михаил Степанович. Катерина, охая и прихрамывая, семенила следом.
Отец Корсакова уверенно повел нас по длинному извилистому коридору, и в конце концов мы очутились около двери из красного дерева. Дядя Миша приложил к косяку пропуск, дверь распахнулась, за ней показался парень в темном костюме.
– Привет, Игорь, – поздоровался наш провожатый, – Филипп Леонидович приказал отвести актрис и писательницу во вторую гардеробную.
Михаил Степанович сделал несколько шагов и встал за порогом, дверной проем запищал и замолк.
Игорь кивнул.
– Пусть идут. Я предупрежден.
Мы с Катей благополучно миновали порог, а вот когда Марфа сделала шаг, косяк издал противный писк.
– Что случилось? – испугалась Ермолова.
Охранник не проявил беспокойства.
– Металлоискатель сработал, чуткий чрезмерно. У вас в сумочке деньги есть? Система реагирует на их защиту: в купюры большого достоинства вделана фольговая полоска.
Марфа по привычке состроила глазки симпатичному парню.
– Нет. Зачем мне деньги? Есть кредитки, но они в кошельке, в гримерке.
– Попробуйте еще раз, – спокойно предложил секьюрити.
Ермолова занесла над порогом ногу.
– Пи‑и‑и‑и, – заорал косяк.
– Что у вас есть железное? – нахмурился секьюрити.
– Кроме характера, ничего, – кокетливо произнесла Марфа.
– Вы звените, – не отреагировал на шутку охранник.
– Не глупи, – строго сказал дядя Миша, – они гости Верещагина.
– У меня инструкция, – не дрогнул Игорь, – тут начинаются личные покои. Вход только через барьер. Снимите туфельки. В шпильку часто стальной стержень вставляют.
Марфа проявила понимание, скинула обувь и протянула ее парню, похоже, ей хотелось побыстрее очутиться в чудо‑комнате. Игорь пару раз помахал лодочками перед косяком и вздохнул.
– Нет, не они. Протезы есть?
– Что? – начала закипать актриса. – Полагаешь, у меня железные копыта и руки, как у Чарли‑ножницы?
– Она Дровосек из сказки про Волшебника Изумрудного города, – захихикала Катя, – у нее под платьем банка подвешена со средством для смазки суставов.
– Отцепите контейнер с маслом, я отвернусь, – деловито произнес Игорь.
Марфа приоткрыла рот, я поняла, что охранник начисто лишен чувства юмора, Франк согнулась пополам от хохота, а дядя Миша рявкнул:
– Идиот! С тобой пошутили!
Игорь широко распахнул глаза, окруженные ресницами, которым легко позавидует любая девушка.