Замок из стекла
Шрифт:
«Мальчик или девочка?» – спросила Лори.
«Девочка!» – ответила мама.
Мама передала мне ребенка. Через несколько месяцев мне должно было исполниться шесть лет, и мама сказала, что я уже достаточно взрослая для того, чтобы держать новорожденного. Девочка была розовой, с массой складочек на коже и совершенно обворожительной. У нее были ярко-голубые глаза, пучки светлых волос и самые маленькие ноготочки, которые мне когда-либо приходилось видеть. Младенец двигался рывками, словно не понимал, почему он не в мамином животе. Я уверила маму, что она может не волноваться – я позабочусь о сестре.
Несколько
«А я думала, что мы не обращаем внимания на такие предрассудки», – заметила я.
«Это совсем не предрассудки, – сказала мама. – В этом вопросе важна точность, как на этикетке продукта, который ты покупаешь в магазине».
Мама сказала, что наши бабушки очень обиделись на то, что ни одну из внучек не назвали их именем, поэтому она решила назвать девочку Лили Рут Морин. Бабушку по маминой линии звали Лили, бабушку по папиной – Эрма Рут. Но мы будем звать девочку Морин. Маме нравилось это имя, потому что это уменьшительно-ласкательное от Мэри, следовательно, она назовет дочку в честь самой себя, и никто на это не обратит внимание. По мнению папы, такое решение устроит всех, за исключением его собственной матери (та ненавидела имя Рут и хотела, чтобы внучку назвали Эрмой), а также маминой мамы (ей будет неприятно, что ее внучку назвали не только ее именем, но и именем свекрови).
Через несколько месяцев после рождения Морин полицейская машина пыталась нас остановить, потому что на Зеленом товарном вагоне не работал задний сигнал тормоза. Папа сказал, что если нас остановят полицейские, то сразу выяснится, что у нас нет страховки, а сами номерные знаки сняты с другого автомобиля, и нас арестуют. Папа понесся по трассе и сделал резкий разворот. У нас было такое чувство, что машина вот-вот перевернется. Но полицейские сделали такой же разворот и по-прежнему были у нас на хвосте. Папа пронесся по улицам Блайта со скоростью 150 километров в час, проскочил красный светофор, выехал на улицу с односторонним движением, увертываясь от громко сигналящих встречных машин, проскочил несколько перпендикулярных улиц, заехал в переулок, нашел пустой гараж и спрятал в нем машину.
Вдали прозвучала и затихла полицейская сирена. Папа заявил, что гестаповцы будут точно искать наш Зеленый товарный вагон, поэтому надо вылезать из машины и идти домой пешком.
На следующий день он сказал, что Блайт становится для нас небезопасным, поэтому настало время «валить». На сей раз он точно знал, куда мы направимся. Папа выбрал город в северной Неваде под названием Бэттл Маунтин. Папа говорил, что в Бэттл Маунтин есть золото. Наконец, мы начнем искать это золото при помощи Искателя и станем богатыми.
Родители арендовали большой грузовик U-Haul [17] . Мама объяснила нам, что они будут сидеть с папой в кабине, а нас с Лори, Брайаном и Морин ждет большой сюрприз – мы поедем в кузове. Мама сказала, что нас ждет захватывающее приключение.
17
Крупнейшая американская компания по аренде для населения грузовых автомобилей. – Прим. перев.
Мы упаковали нашу мебель, несколько стульев, части Искателя, мамины масляные картины и художественные принадлежности. Мама дала мне на руки Морин, завернутую в сиреневое одеяло, и мы залезли в кузов. Папа закрыл дверцы. Внутри кузова было темно, как в безлунную ночь, и пахло пылью. Мы сидели на дощатом деревянном полу на вытертых и грязных одеялах, которыми оборачивали перевозимую мебель, и держались за руки.
«Приключение начинается!» – прошептала я.
«Тише!» – зашипела Лори.
Машина тронулась. Морин начала плакать. Я качала ее и пыталась успокоить, но без результата. Я передала младшую сестру Лори, которая стала напевать ей на ухо и рассказывать небылицы. Это тоже не помогло, и тогда мы вдвоем принялись уговаривать Морин замолчать. Это тоже не возымело никакого эффекта, и нам пришлось заткнуть уши.
Через некоторое время нам стало холодно и неудобно. Мы чувствовали вибрацию мотора и подпрыгивали на каждой кочке. Так прошло несколько часов. Мы все ужасно хотели в туалет и думали только о том, чтобы папа остановил машину. Вдруг мы наехали на большую выбоину в асфальте, и дверцы кузова машины открылись. В кузове закружил ветер, и мы испугались что вывалимся из машины. Мы смотрели на свет задних огней грузовика и на бесконечную серебристую пустыню. Раскрытые дверцы качались.
Вся наша мебель стояла между кабиной водителя и нами, поэтому мы не могли постучать и привлечь внимание папы. Мы били кулаками в борта кузова и кричали во весь голос, но рокот мотора заглушал все звуки.
Брайан подполз к дальнему концу кузова. Когда одна из дверей захлопнулась, он схватил ее, но не удержал, и она снова открылась, едва не выкинув его на асфальт.
Мы держались за Искатель, который папа прочно привязал веревками. Забившись в дальний угол, я держала Морин, которая к тому времени перестала плакать. Складывалось впечатление, что этого испытания нам не пережить.
Потом далеко за нами мы увидели огни фар автомобиля. Машина постепенно нас догоняла. Потом ее фары ослепили нас, сидящих в кузове. Машина начала сигналить и мигать фарами. Потом машина нас обогнала и исчезла. Но водителю все же удалось «достучаться» до папы, и наш грузовик остановился. Папа с фонарем появился у открытых двериц кузова.
«Что у вас, черт возьми, происходит?» – спросил он. Папа был в бешенстве. Мы объяснили, что мы не виноваты в том, что двери открылись. Я знала, что папа еще и боялся. Возможно, он больше боялся, чем был в бешенстве.