Замок из стекла
Шрифт:
«Мне кажется, что у меня под кроватью кто-то есть», – сообщила я Лори.
«У тебя слишком богатое воображение», – ответила мне Лори, которая всегда говорила как взрослые, когда ей мешали или надоедали.
Я старалась быть храброй, но мне казалось, что я действительно что-то услышала. Потом в свете месяца я подумала, что заметила на полу какое-то движение.
Я прошептала: «Там кто-то есть».
«Спи», – ответила Лори.
Схватив для защиты подушку, я бросилась в соседнюю комнату, в которой папа читал.
«Ну, что случилось, Горный Козленок?» – спросил папа. Это прозвище я получила за то, что никогда не падала и не теряла равновесия, когда
«Вполне возможно, что ничего, – ответила я. – Просто мне показалось, что я кого-то увидела в спальне». Папа вопросительно поднял брови. «Но все это может быть плодом моего богатого воображения».
«А ты его хорошо рассмотрела?» – поинтересовался папа.
«Нет, не очень».
«Это был этакий большой волосатый сукин сын с огромными зубами и когтями?»
«Точно!»
«У него ушки на макушке и горящие, как уголь, глаза, а взгляд мерзкий-премерзкий?»
«Да, да, да! Ты его тоже видел?»
«Еще бы! Это хорошо известный мне Чертенок».
Папа сказал, что он уже давно гоняется за этим Чертенком. Чертенок уже понял, что с Рексом Уоллсом ему лучше не связываться, но теперь, видимо, решил начать терроризировать его маленькую девочку. «Дай-ка сюда мой охотничий нож», – попросил папа.
Я принесла папе нож из синей немецкой стали с рукоятью из резной кости, а мне он дал разводной ключ, и мы пошли искать Чертенка. Мы посмотрели под кроватью, где я его видела, но никого там не нашли. Потом мы осмотрели весь дом: под столом, в темных углах кладовки, в ящике с инструментами и даже на улице в мусорном баке.
«Ну давай, никудышный ты Чертенок! Покажи свою морду, больше похожую на задницу, трусишка!» – кричал папа в ночную пустыню.
«Да, подлый маленький Чертенок! Мы тебя не боимся!» – вторила ему я, храбро размахивая трубным ключом.
В ответ мы услышали только вой койотов. «Ну, я так и думал. Трусишка этот Чертенок», – сказал папа. Он сел на крыльцо, закурил и рассказал мне историю о том, как однажды схватился врукопашную с Чертенком, который терроризировал весь город. Папа кусал его за уши и тыкал пальцами в глаза. Чертенок очень испугался, потому что впервые встретил человека, который его не боялся. «Чертов маленький Чертенок не знал, как на это реагировать, – вспоминал папа с усмешкой. В первую очередь, по словам папы, надо помнить, что все монстры любят пугать людей, но как только ты посмотришь им смело в глаза, они сразу поджимают хвост и удирают. – Главное, Горный Козленок, – показать Чертенку, что ты его не боишься».
Вокруг Мидленда растительности за исключением юкк, кактусов и кустиков ларреи [11] было мало. Ларрею папа называл одним из древнейших растений на земле. Самым старым кустам ларреи было по несколько тысяч лет. Во время дождя ларрея начинала страшно плохо пахнуть плесенью для того, чтобы животные ее не ели. В год в тех местах выпадало всего 12 сантиметров осадков, приблизительно столько же, сколько в северной Сахаре. Воду для питья жителям привозили раз в день поездом в цистернах. Единственными обитателями тех мест были скорпионы, ящерицы и такие изгои, как мы.
11
Другое название – креозотовый куст (creosote bushes).
Через месяц после нашего переезда в Мидленд Жужу укусила гремучая змея, и собака умерла. Мы похоронили ее под юккой. Брайан тогда плакал,
«Мне кажется, что это неправильно, – заявила я маме. – Мы же их спасли, а сейчас убьем».
«Мы подарили им дополнительное, бонусное время жизни, – ответила мама. – Пусть будут нам за это благодарны».
Папа нанялся на шахту, где добывали гипс, и вырывал белые камни, которые перетирали в порошок для производства гипсокартона и алебастра. После работы он приходил домой, покрытый белой пылью, и иногда играл с нами в приведение, ловящее детей. Он приносил домой мешки гипса: мама использовала его для создания скульптур Венеры Милосской, которые отливала в специальной заказанной по почте форме. Маму волновало то, что во время добычи гипса уничтожали большое количество настоящего мрамора, как она говорила, который мог бы послужить, например, для создания скульптур.
Мама была снова беременной. Все мы надеялись, что будет мальчик, чтобы Брайану было с кем играть. Папа думал, что к родам мы переедем в Блайт, находящийся от нас в шестидесяти километрах к югу. Блайт был большим городом, там было два кинотеатра и аж две федеральные тюрьмы.
А пока мама посвящала себя искусству. Целыми днями она рисовала маслом, акварелью, углем, делала наброски ручкой и карандашом, лепила скульптуры из глины, делала эстампы и занималась шелкографией. В ее работах не наблюдалось одного общего стиля. Отдельные картины были выполнены в абстрактной, импрессионистской или примитивистской манере, часть была в стиле реализма. «Я не хочу ограничивать себя одним стилем», – утверждала она. Мама писала романы, рассказы, пьесы, стихи и басни, которые сама же и иллюстрировала. В общем, она была очень творческим человеком. Правда, грамматика и пунктуация у нее были слабыми. Ей нужен был корректор, и когда Лори исполнилось семь лет, она регулярно вычитывала мамины рукописи.
Пока мы жили в Мидленде, мама сделала несколько десятков зарисовок того самого дерева юкки. Все мы шли с ней к тому странному дереву, около которого мама и давала нам урок рисования. Однажды я заметила, что поблизости от старого дерева пробивается небольшой новый росток. Я решила выкопать его и пересадить ближе к дому. Я сказала маме, что буду защищать его от ветра и поливать каждый день, чтобы дерево выросло высоким и стройным.
Мама нахмурилась. «Ты его таким отношением только погубишь. Именно борьба создает красоту юкки», – сказала она.
Я никогда не верила в Деда Мороза. В него не верил никто из моих братьев и сестер. Просто мама с папой сказали нам, что Деда Мороза не существует. Мои родители не могли позволить себе дарить нам дорогие подарки. Они объяснили нам, что все остальные родители обманывают своих детей, говоря им, что подарки, которые те находят рождественским утром под кроватью, принес Дед Мороз. На подарках, якобы изготовленных эльфами на Северном полюсе, были этикетки с надписью made in Сhina.