Замок Лорда Валентина
Шрифт:
– Мы приехали как раз вовремя, – сказал он. – Но они не дадут нам ни пищи, ни жилья, потому что в Илиривойне нет гостиниц. Ну, и есть некоторые зоны в городе, куда мы не можем входить. В других местах меня встречали более радушно. Но иной раз, я полагаю, может случиться и так.
Толпа молчаливых метаморфских ребятишек провожали фургон, когда он двинулся к месту позади площади, где можно было бы припарковаться. Вечером они провели репетицию, и, хотя Лизамон изо всех сил старалась отогнать юных метаморфов, они пролезали между деревьями и кустами и глядели на жонглеров. Валентину это действовало на нервы, и не ему одному, Слит был напряжен и необычно
В эту ночь путешественники все втиснулись в фургон, вплотную друг к другу. Всю ночь шел дождь. Валентин почти не спал, иногда впадал в легкую дремоту, но быстро просыпался. Но где-то среди ночи он все-таки уснул по-настоящему и увидел сон, смутный и несвязный: метаморфы вели пленников – лесных братьев и синекожего чужака – по дороге к Пьюрифайнскому Фонтану, который возвышался над всем миром, как колоссальная белая гора.
Незадолго до восхода солнца Слит потряс его за плечо и разбудил. Валентин сел, протирая глаза.
– В чем дело?
– Выйдем. Надо поговорить.
– Но еще совсем темно!
– Ничего. Пойдем!
Валентин зевнул, потянулся, но встал. Они осторожно перешагнули через Карабеллу и Шанамира, обошли одного из скандаров и вышли из фургона. Дождь прекратился, но было темно и холодно, и от земли поднимался противный туман.
– У меня было послание, – сказал Слит, – я думаю, от Леди.
– Какое?
– Насчет синекожего в клетке, которого они назвали наказанным преступником. Во сне он пришел ко мне и сказал, что вовсе не преступник, а путешественник, по ошибке зашедший на территорию метаморфов, и его схватили, потому что у них обычай во время фестиваля приносить иностранцев в жертву Пьюрифайнскому Фонтану. И я видел, как это делается: жертву связывают по рукам и ногам и бросают в бассейн Фонтана, а когда происходит взрыв, жертва взлетает в небо.
Валентина пробрала дрожь, но не от холодного тумана.
– Я видел во сне нечто подобное, – сказал он.
– В моем сне я услышал, – продолжал Слит, – что и нам тоже грозит опасность может быть, не жертвоприношение, но все равно опасность. Если мы освободим чужака, он поможет нам. Если мы оставим его умереть, то и сами не уйдем отсюда живыми. Ты знаешь, Валентин, что я боюсь этих Изменяющих Форму, но в этом сне было что-то новое. Он пришел с ясностью послания. Его нельзя отбросить, посчитав его страхами глупого Слита.
– Что ты хочешь делать?
– Освободить чужака.
– А если он и вправду преступник? – с тревогой спросил Валентин. – Какое право имеем мы вмешиваться в правосудие пьюриваров?
– Право послания, – ответил Слит. – А те лесные
– Нет, они не дикари. Просто чуждая раса, и ее пути не похожи на пути Маджипура.
– Я твердо решил спасти синекожего. Если ты не поможешь мне, я это сделаю один.
– Сейчас?
– А когда же? Сейчас темно и тихо. Я открою клетку, и он убежит в джунгли.
– Ты думаешь, клетку не охраняют? Нет, Слит, подожди. Сейчас это неразумно. Ты поставишь под удар всех нас. Я попытаюсь разузнать об этом пленнике, за что его посадили и что его ждет. Если они намереваются принести его в жертву, они сделают это в апофеозе фестиваля. У нас еще есть время.
– Но послание было сейчас, – настаивал Слит.
– Я уже сказал, что и сам видел нечто подобное.
– Но то было не послание?
– Нет. Но его достаточно, чтобы считать твой сон истиной. Я помогу тебе, Слит, но не сейчас. Сейчас не время.
Слит выглядел беспокойным. Он уже мысленно видел дорогу к клеткам, и возражения Валентина расстраивали его.
– Слит!
– Да?
– Послушай меня. Сейчас не время. Подожди.
Валентин твердо посмотрел на жонглера. Тот взглянул на него с такой же твердостью, но сопротивление его было быстро сломлено, он опустил глаза.
– Слушаюсь, Милорд, – спокойно сказал он.
В течение дня Валентин пытался получить информацию о пленнике, но безуспешно. Одиннадцать клеток с лесными братьями стояли на площади напротив Служебного Дома, а клетка с чужаком стояла на самом верху, одна, высоко над землей. Клетки охраняли пьюривары с копьями.
Валентин хотел было подойти, но уже на середине площади его остановили.
– Вам запрещено яростно колотили по решеткам. Синекожий выкрикивал слова с таким акцентом, что Валентин с трудом понимал. Чужак кричал:
– Беги, дурак, пока они не убили и тебя!
Но, может быть, тут сработало воображение Валентина? Стражники держали плотный кордон вокруг клеток. Валентин повернул обратно. Он попробовал спрашивать насчет клеток у детей, но те смотрели на него холодными пустыми глазами упорно молчали, имитировали его золотистые волосы, а затем разбегались, как от демона.
Все утро в Илиривойн шли метаморфозы из далеких лесных поселков. Они несли с собой всевозможные декоративные предметы: плетенье, флаги, драпировки, украшенные зеркалами стойки, шесты, покрытые резными мистическими рунами; все казалось знали, что им надлежит делать и все были очень заняты. Дождя не было. Интересно, подумал Валентин, каким колдовством пьюривары обеспечили себе для праздника редкий сухой день? Или это просто совпадение?
Часа в три дня началось празднество. Небольшие группы музыкантов играли отрывистые резкие мелодии в эксцентричном ритме, а масса метаморфов танцевала медленный величественный танец переплетающегося узора, двигаясь, как во сне. На некоторых улицах шли состязания по бегу; судьи стояли вдоль улиц и затевали споры, когда бегуны проносились мимо них. Ларьки, видимо, выстроенные ночью, торговали супом, тушеным и жареным мясом, напитками.
Валентин чувствовал себя здесь незванным гостем. Ему даже хотелось извиниться перед метаморфами, что он затесался к ним в их праздничные дни. Но никто, кроме детей, не обращал на него никакого внимания, а дети явно видели в нем диковинку, привезенную сюда для их развлечения. Пугливые малыши, выглядывали отовсюду, старались имитировать его, Слита и других, но близко не подходили.