Замок мрачных иллюзий
Шрифт:
Я была уверена, что бородатый видит меня — он смотрел прямо мне в лицо. Я инстинктивно отступила назад, но он не подал и виду, что заметил меня. Затем он что-то прошептал мальчику, и я вдруг поняла, что слышу, о чем они говорят.
— Где он? — задал вопрос чернобородый.
— Спит. — Мальчик указал на закрытую дверь.
— Один?
— Нет, — покачал головой мальчик.
— С ним магарани? [2]
— Да. — Мальчик бросил взгляд на другую дверь. — Там полно стражников.
2
Магарани —
Бородатый похлопал его по плечу:
— Мы будем осторожны, маленький брат.
— Ты сказал, что дашь мне золото.
Чисто выбритый мужчина весело улыбнулся, но черные глаза были безжалостны.
— Еще не время, маленький брат, — ответил он. — Пока еще не все сделано. А теперь — молчок. Это не займет много времени.
Двое злодеев, неслышно ступая, быстро направились к одной из закрытых дверей. Я хотела остаться на месте, но обнаружила, что какая-то непреодолимая сила влечет меня за ними. Они закрыли за собой дверь, но для меня это не было помехой — она тоже не имела субстанции. Когда я протянула руку, чтобы толкнуть створку, дверь попросту исчезла.
В центре большого покоя стояло огромное ложе, на котором под одним шелковым покрывалом спали мужчина и женщина. Двое самозванцев обменялись тайными знаками и подкрались к ложу с двух сторон. Я видела, как каждый из них достал из-за пазухи кусок материи, похожий на шарф грязно-белого цвета. Я бросилась к ложу.
— Нет! — закричала я. — Нет! Проснитесь! Просни...
Но ни мой крик, ни мои руки, которыми я пыталась поднять спящего, не возымели никакого действия. Как будто все это происходило в другом измерении, где присутствовало лишь мое сознание.
Спящий магараджа лежал на боку, на его предплечье покоилась голова супруги. Она была совсем юной, лет пятнадцати. Покрывало сбилось, открывая еще не совсем сформировавшуюся грудь.
Бородатый злодей стоял в головах кровати, как раз над спящим мужчиной, скручивая отрез шелка в тугой шнур, конец которого был намотан на его руку. Тяжело дыша, он изготовился к броску, черные глаза засверкали. Его напарник, тоже с шелковой петлей в руках, стал приближаться к девушке.
И вновь я закричала, и опять не раздалось ни звука. Убийца быстро подскочил к девушке, продел петлю ей под голову и резко затянул на шее. Ее тело изогнулось дугой, покрывало соскользнуло. Тонкие пальцы тщетно пытались разорвать аркан, глаза расширились от ужаса, из открытого рта вырвался слабый хрип. От ее диких конвульсий пробудился муж. Но едва он поднял голову с подушки, как петля другого убийцы туго обхватила его горло.
Я стояла там как парализованная, наблюдала за происходившим и была не в силах этому помешать. Беспомощные жертвы не издали ни стона, только шелк шуршал, когда они метались, выгибаясь дугой, на мягких перинах. Не ослабляя петли вокруг шеи девушки, убийца стащил ее с кровати на пол. Его зубы обнажились в зверином оскале, он сел верхом на ее голую спину и дернул изо всех сил шелковую удавку.
Магараджа все еще неистово боролся — глаза вылезли из орбит, рот широко разинут в смертельной агонии.
Пытаясь загородиться от того, что вижу, я закрыла
— Нет, Меган! — Донесся до меня женский голос. — Нет! Только не ты! Нет!
Внезапно сцена убийства исчезла, и перед моими глазами возникло еще одно лицо. Тусклые черные волосы, прореженные сединой, в беспорядке обрамляли его. Это было лицо женщины, очень похожей на меня, но постаревшей раньше времени от боли и отчаяния. Она пристально на меня смотрела. Белки ее голубых глаз были испещрены красными прожилками, руки сжимали два вертикальных стержня, между которыми она и вглядывалась в меня. Ее кожа была нездорово бледной. Юность и красота, которыми дышала бостонская фотография, исчезли. Это была моя мать! Но сейчас ей можно было дать лет пятьдесят.
— Меган! Меган! Что случилось? С тобой все в порядке, Меган? — Теперь меня звал мужской голос — озабоченный и смутно знакомый.
Чья-то рука трясла меня за плечо.
— Меган, очнись!
Потом сквозь молочную пелену стало проступать нечто красное, мало-помалу приобретая форму. Я разглядела алые розы в вазе. Позади них проявился портрет, затем полки с книгами в кожаных переплетах. Я начала неясно осознавать, что нахожусь за огромным столом из виргинского можжевельника, мое тело как будто приросло к стулу, на котором я сидела, прямая как стрела. Я чувствовала такой холод...
— Осторожно, молодой человек, — предостерег густой бас. — Иногда шок от насильственного возвращения назад может оказаться слишком сильным и вызвать помутнение сознания, даже умственное расстройство.
— Она в обмороке. Вы не могли бы сделать что-нибудь?
— Это транс. Он подобен гипнотическому состоянию. Нет-нет, не трогайте ее, предоставьте это мне.
— Ее руки как лед. — Мужская ладонь накрыла мои пальцы.
Я ощутила ее защитное тепло, и комната постепенно начала обретать четкие очертания. Бледные пятна по ту сторону стола превратились в смутно знакомые лица.
— Некоторые медиумы впадают в состояние глубокого транса, именно такое, как в данном случае: ограниченная чувствительность и двигательная активность. С ее матерью на сеансах происходило то же самое. Думаю, сейчас мисс Маршалл начинает приходить в себя. Да, так и есть. У большинства медиумов наступает амнезия, они не помнят того, что видели. Можно ожидать, что и в этом случае страх, который мы сейчас наблюдаем на ее лице, изгладится из ее воспоминаний.
Мне пришло в голову, что я знаю говорящего. Это был доктор Шиллер. Я тут же вспомнила и комнату, и людей, собравшихся вокруг меня, но почему-то никак не могла отвести взгляд от роз в вазе. Красные розы были поставлены для моей матери, той юной женщины на портрете. Сама я люблю желтые.
Внезапно красные розы исчезли. Раздался громкий звон разбивающегося стекла.
— Боже мой, что произошло? — раздался голос Дэниса Фултона.
— Ваза упала со стола!
— Меган пристально смотрела на нее!
— Она вовсе не упала, я видел! Ее как будто что-то подняло и с силой швырнуло об стену!
— Психокинез, — снова донесся до меня голос Дэниса.
— Или полтергейст за работой. Это дух! Я ощущаю его присутствие.
Я почувствовала, как моя голова медленно поворачивается в сторону мадам Грассе, сидевшей во главе стола.