Замок Ротвальд
Шрифт:
— Венчание быстренько оформили, младший брат невесту в спальню потащил. Брак, стало быть, консумировать.
— Что-что?
— Консумировать. Есть такое правило, что если брачной ночи не было, то брак можно недействительным объявить. Или если окажется, что невеста девичью честь другому отдала. Старший брат осмотрелся, что опасности никакой нет, назначил комендантом замка Черного Булленбейцера, а Рыжему приказал найти в замке самую красивую девушку. Рыжий, конечно, сам не побежал, а солдат отправил. Замок обыскать, женщин привести в обеденный зал. Некрасивых можно не вести.
И вот заявляются двое наемников на кухню. А мы там как раз в полном составе праздничный ужин готовим. Как они мою Анну увидели, так на кухонных девок и смотреть не стали. Хватают ее за руки и тащат вниз. Тогда-то она, конечно, не моя была. Если бы рыцарь сам за ней пришел, я бы и связываться не стал, да и она бы, наверное, не отказала, правда, Аннушка?
— Правда-правда, дорогой, — откликнулась незаметно вошедшая жена, — рыцарь красивый был, стройный, не то, что ты.
— Другое дело, когда ее двое каких-то швабов неумытых за все места щупают и пошло улыбаются.
— Совсем другое, — подтвердила жена, — такие гнусные морды, что поверить им никак нельзя было.
Первого я ударил в лицо. Он от меня никаких сюрпризов не ждал, даже дернуться не успел. Шлепнулся на задницу и по полу пару футов проехал. Второй за меч схватился.
Вот подлый народ, думаю, чуть что — и за меч. Где это видано, чтобы ни за что грех на душу брать! У нас ведь, у честных тружеников, как принято? Помахали кулаками, морды друг другу синеньким подкрасили и с чистой совестью разошлись. Назавтра помирились. А этот, понимаешь, за меч хватается! У меня же под рукой вовсе никакого оружия нет.
Оружия нет, но баранья нога под рукой есть. Хватаю со стола ногу и хрясь его по запястью, пока он меч не вытащил. Сбил ему руку с меча, потом по башке этой ногой хлопнул. Он не сразу и понял, чем это я его, а я подскочил вплотную, левой ему правую руку придержал, а правой от души в грудь врезал. Он вырывается и назад, я за ним, снова левой за руку хватаю, чтобы он меч не достал, снова правой бью ему в сплетение со всей дури. Он еще шаг назад, я ему еще раз так же. Только сзади у него уже стена была, я его в стену и вбил, он крякнул, побледнел и по стеночке на пол съехал.
Оборачиваюсь, а первый уже поднялся и с мечом в руках стол обходит. У него меч, а у меня опять ничего. Почти. Баранью ногу с пола поднял, крышку с котелка снял, за щит сойдет. Встаю в стойку, как марковы братья учат. Вот, смотри. Левая нога впереди, левая рука с баклером, или там с крышкой, на уровне груди, правая над головой и острие меча опирается на край щита. Только у меня вместо меча нога баранья, но выбирать иногда не приходится.
Этот посмотрел на меня и заржал. Не по-доброму заржал. За дурака меня принял. Сам дурак. Ну повар в фартуке, ну крышка, ну нога, ну стойка фехтовальная, чего ржать-то? Подошел вразвалочку и рубанул по ноге. В смысле, по бараньей. Точно, дурак. Где это видано, чтобы мечом баранью ногу на весу разрубить? Если и разрубить, то не таким, как у него. Меч в мясе застрял, ногу у меня из руки выдернул, а я сделал шаг вперед и этому весельчаку еще раз по морде двинул. Он снова сел, я ему еще в висок с левой добавил, он и упал.
— Силен парень, — сказал Курт, старший повар.
— Молодец! — сказала Анна.
— Бежать тебя надобно, сынок, — сказала бабка Хильда, посудомойка.
Зачем бежать, думаю. Ерунда какая, подрались мужики из-за бабы. Ладно, пусть будет «кавалеры из-за дамы». Не убили же никого. Рыцари этим регулярно занимаются и никуда не бегают.
Этих разбойников мы к стульям привязали и в кладовку задвинули. Если жаловаться на них, так пока суд да дело, сколько времени уйдет. Нам же готовиться к пиру надо было.
Через некоторое время, уже пора была на стол подавать, появился на кухне Рыжий. Сущий головорез. Высокий, на полголовы меня выше. Поверх дублета стальной нагрудник. На поясе рыцарский длинный меч, на другом поясе кинжал чуть не в полмеча длиной, пистолет и пороховница. Другую половину своего арсенала он при седле возил.
— Где эти два засранца? — грозно спросил Рыжий.
— Не гневайтесь, господин, вот они, — ответил Курт и открыл кладовку.
— Вы что тут, совсем обнаглели? Распустились! Быдло! Прислуга! Пороть вас всех не перепороть! Что о себе возомнили? Вы понимаете, что вы натворили? Вы не с ними поссорились, вы со мной поссорились! Вы, скоты такие, мой приказ не выполнили! Всех перепорю!
— Не надо нас пороть, господин, сейчас свадебный пир должен быть, у нас уже все готово, все горячее.
Тут Рыжий аж покраснел и такие ругательства выдал, что я даже и повторить не возьмусь.
— Готово? Быстро тащите все в зал. Этих развязать. Почему еще не развязали? Головы поотрываю! Сейчас девок посмотрим.
Рыжий резко шагнул к ближайшей девушке, схватил ее за ворот нижней рубашки и одним взмахом кинжала разрезал рубашку и платье почти до пояса. Вбросил кинжал в ножны, запустил руки в разрез и небрежно облапал грудь и талию.
— Хороша. Следующая!
— Я согласна, — жалобно пискнула вторая девушка, расшнуровывая платье.
— Еще бы, — презрительно оглядел ее Рыжий. — Шаг назад, овца!
Третью он лапать не стал, хотя мог бы — она считалась местной красоткой, и ей оказывали знаки внимания чуть ли не все парни в замке.
— Ты, дура, и ты, красотка, после пира пойдете к герру Эриху. Или во время пира, если он захочет. Все остальные бабы достаются моим людям, и не дай Бог хоть одна будет капризничать. А ты, плюшечка, — указал он на Анну, — пойдешь со мной.
Вот как после такого свинства не дать человеку в морду? А никак. Не дотягивался я до морды с того места, где стоял. Смотрю на Анну, а она чуть замешкалась с ответом и на стол смотрит. На столе, точно помню, был большой выбор ответов. Ножей парочка, ложки всякие, кипяток, уксус, сковородка с топленым салом… И селедка. Длинная, жирная, соленая английская селедка.
Я сразу понял, что селедкой-то дотянусь. Хвать ее за хвост, и плюх тушкой по морде Рыжему. Он, правда, руку мою перехватил, но селедка дальше пролетела, по щеке его шлепнула, зацепилась за верхний край нагрудника и повисла на плече.