Замок (сборник)
Шрифт:
В клубе я не находил себе места. Тот человек не пришёл, и меня не покидало чувство напрасно потраченного времени. И всё-таки я слонялся и вёл никчёмные разговоры до закрытия, сам не знаю, зачем. Домой я вернулся уже под утро. Всё было кончено. Лиза лежала мёртвая в кровати, а Мари спала в кроватке. Что Лизы нет, я понял сразу, как вошёл. Была гробовая тишина и мерзкий холод, хотя в доме хорошо топили. Лиза лежала на боку и улыбалась. Она выглядела, как ангел. Я закрыл ей глаза и вызвал врача. У неё просто остановилось сердце — инфаркт. Если бы вовремя вызвать врача, она могла бы жить. Но горничная с кухаркой в восемь часов ушли, а других слуг у нас не было. Я ненавидел себя за амбиции, за невнимательность. Боже мой, кроме себя, я никого не видел! Я убил жену. Эта мысль и сейчас не даёт мне покоя. Самодовольный
С тех пор моя жизнь резко изменилась. Все мои дела, деловые разговоры, показались мне никчёмными и пустыми, а люди, с которыми я имел дело — скопищем надутых павлинов. Я отошёл от дел, посвятив себя дочери, а дела всецело передал в руки управляющих — наша семья исстари занимается выращиванием винограда и производством вина. С тех пор Мари — моя основная забота. Я уделяю ей всё своё время. Мы много путешествуем. Благо, дела идут неплохо, и денег хватает. К тому же, как оказалось, Мари унаследовала заболевание матери — у неё слабое сердце. Потерять Мари для меня значит то же, что и жизнь. Это единственная ниточка, связывающая меня с Элизабет. Так я надеюсь заслужить у неё прощения, если не на этом свете, то хоть на том».
Он замолчал, видимо, закончил. Эта история, надо признаться, меня тронула. Я погладила его руку и произнесла: «Не казните себя, вы ни в чем не виноваты. Видимо, так было угодно Богу. У каждого свой срок. Лиза оставила Вам дочь. Я уверена, она смотрит на Вас с небес и радуется».
Он слабо улыбнулся: «Возможно, вы и правы. От судьбы не уйдёшь. Я уже смирился. А как у Мэри со слухом? Стоит ей продолжать заниматься музыкой?»
Я ответила ему честно, что не стоит: «У девочки нет интереса, лучше спросите, что ей по душе и займитесь этим, не теряйте зря время».
«Да, да — он опять закивал головой, — но Лиза любила музыку…»
«Лиза, но не Мари — запомните это, — сказала я, — Лиза и Мари — это разные люди».
Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Мы посидели немного, и выпили ещё вина.
«Вы знаете, — начал он снова, — после смерти Лизы я чурался женского общества. Конечно, у меня были женщины, но всё на одну ночь. Я не мог воспринимать никого из них. И вот, увидев Вас, я готов пересмотреть своё мнение. Нет, нет, не подумайте ничего дурного, — он замахал руками, перехватив мой недоуменный взгляд, — я не в том смысле. Я хотел сказать, что теперь буду смотреть на женщин по-другому. Мари нужна мать, я видел, как она потянулась к Вам. Я впервые после долгого перерыва общаюсь с женщиной, и мне это приятно».
«Ну, если Вы в таком смысле, то я рада за Вас — сказала я — мне тоже нравится с Вами общаться. К тому же мы на отдыхе, и делать нам с Вами особенно нечего. А здесь чудесно, просто прелесть! Спасибо огромное, что привезли меня сюда».
Прибежала Мари. Щёчки её раскраснелись, она была очень хорошенькой. Отец от умиления чуть не плакал. Мари захотела есть, и мы продолжили трапезу втроём, смеясь и перекидываясь шутками. Потом мы ловили рыбу, играли в мяч, а к вечеру, после того, как всё было выпито и съедено, поехали домой. По дороге Жан пел французские песни, и Мари шептала мне, что давно не видела папу таким весёлым. Я сказала ей, что папа отпустил прошлое, и оно больше не держит его, если она понимает меня. Мари поняла. Она сказала, что давно мечтала о весёлом и жизнерадостном папе, и добавила, что хоть она и не помнит маму, но думает, что ей тоже понравится. Я обняла девочку за плечи, и она прижалась ко мне. Это всё выглядело резким контрастом нашей жизни с Альбертом. Мне немного взгрустнулось. Когда мы приехали в отель, уже темнело. Я немного устала, и прошла к себе отдохнуть. Жан и Мари ушли к себе. Мы договорились, что завтра встретимся на пляже. Но судьба приготовила иное.
Ночью я опять плохо спала. Жуткий кошмар приснился мне. Но на этот раз его реализм превзошёл все ожидания. Мне приснился Альберт. Он тряс меня за плечо и как будто звал куда-то. Его лицо выглядело неприятно — оно было очень бледным, губы тряслись. Но я откликнулась на зов и встала с постели. Прямо в ночной рубашке я и Альберт вышли за дверь и проскользнули — не могу подобрать другого слова — в номер Жана. Тихо ступая по ковру, мы прошли в комнату его дочери. Жан спал мёртвым сном. Девочка в соседней комнате тоже спала. Во сне она выглядела, как ангелочек. Но почему-то эта сцена не умилила меня. В моей руке оказался огромный кривой нож. Я крепко стиснула рукоятку, и, подойдя к девочке, одним ударом перерезала ей горло. Кровь мгновенно залила всё вокруг, но бедняжка не успела пикнуть. Потом Альберт отрезал голову, а я поставила её на поднос, и, крадучись, отнесла на прикроватную тумбочку Жана. Я была очень довольна. Потом вернулась к себе и залезла в постель. Альберт куда-то исчез, но это меня не беспокоило.
Утром я проснулась в холодном поту. Было очень рано, но уснуть больше я не могла. Я осмотрела руки, но они выглядели, как обычно. Всё, в общем, осталось на своих местах, но мне всё равно было как-то не по себе. Чувство беспокойства не покидало меня. Я оделась и спустилась вниз выпить чашку кофе и немного успокоиться. Кофе меня немного взбодрил и я начала думать, что не стоит так расстраиваться из-за какого-то сна. Всё было тихо, отель спал, и я подумывала о том, не пойти ли на пляж и не поскучать ли в одиночестве пару часов, пока не придёт Жан с Мари. Но потом передумала и решила зайти к ним сама.
Сначала я поднялась к себе, надела купальник и собрала пляжную сумку, а потом вышла и хотела постучать к Жану. Но дверь оказалась открыта, и я вошла. Я сразу поняла, что что-то не так. Было очень тихо, я позвала, но мне никто не ответил. Я прошла дальше и тут увидела то, чего боялась. Всё было в точности, как во сне. Голова Мари смотрела мёртвыми глазами в пустоту, только Жан уже не спал, и просто сидел на кровати и смотрел в одну точку. Он даже не заметил, как я вошла, и просто качался из стороны в сторону, закрыв лицо руками. Я закрыла рот рукой в попытке сдержать крик, и выбежала из номера. Не помню, что я делала, наверное, кого-то звала, когда я пришла в себя, я опять была в номере Жана с хозяйкой и полицейскими. Жан всё так же сидел, не подавая признаков жизни. Тело девочки и голову, видимо, уже унесли. Полицейский что-то спрашивал Жана, но он не слышал. Хозяйка рыдала в углу. Как во сне я скорее увидела, чем услышала, что полисмен обращается ко мне.
«Простите, фройляйн, но я вынужден задать вам несколько вопросов. Я понимаю ваши чувства, но это мой долг».
Я молча кивнула.
«Это вы сообщили о происшествии?»
Я опять кивнула.
«Опишите, пожалуйста, поподробнее, что вы увидели, если, конечно, вы в состоянии говорить. Если нет, я зайду попозже», — добавил он.
Но перспектива переживать это внутри себя ещё какое-то время испугала меня, и я жестом остановила его: «Я отвечу вам. Да, это я застала всё это. Мы подружились с ними, и я зашла утром позвать их на пляж. Боже, какой ужас! — я не смогла сдержаться. — Кому это могло понадобиться?! Кому мешала девочка?» Я заплакала. Полицейский тактично молчал. Но я взяла себя в руки и продолжила рассказ: «Мы познакомились здесь, вчера. Я только приехала. Месье попросил меня позаниматься с девочкой. Я музыкант, играла на вечере, и ему понравилось. Он подошёл ко мне, и мы разговорились. Вчера мы прогулялись втроём. Это ужасная трагедия. У него умерла жена, вы знаете, и дочь — единственная его радость в жизни. Я ничего не понимаю».
«Вы раньше знали его?» — полицейский смотрел на меня сочувственно.
Я отрицательно покачала головой: «Нет, что вы, нет. Мы познакомились только здесь. Всё что знала, я сказала вам. Я студентка, на каникулах. Приехала отдохнуть».
«Спасибо, фройляйн, вы свободны. Если понадобится, мы вас вызовем», — полицейский потерял ко мне интерес.
«Но кто это мог сделать?!» — я не смогла сдержаться.
Полисмен пожал плечами: «Мы позже поговорим с ним. Но кто знает, какую жизнь он вёл дома? Может, кто-то хотел отомстить, может, что ещё. Скорее всего, мы отдадим дело к нему на родину. У нас ведь курорт. Люди ничего не знают друг о друге, да и особенно не стремятся узнать. Простите, фройляйн, но мне нужно работать», — он подошёл к Жану и осторожно тронул за плечо. Жан застыл, как изваяние. Полисмен пожал плечами и жестом показал всем, что нужно оставить его одного. Мы тихо вышли и прикрыли дверь. В коридоре хозяйка схватила меня за руку и затараторила: «Какой ужас, какой ужас, теперь все покинут меня, никто не захочет жить в отеле, где произошло убийство. Но вы ведь не будете особенно распространяться? Иначе я банкрот».