Замок в Карпатах
Шрифт:
Часа через три он закончил работу, и дверь со скрипом отворилась. Франц снова вышел во двор, чтобы отдышаться.
Света в колодце почти уже не было, значит, солнце зашло за Ретьезад. Двор погрузился в темноту. Несколько звезд появилось на клочке неба, который был виден из колодца, словно в телескоп. Медленно проплывали облака, гонимые тихим ночным ветерком. Из-за гор на востоке, похоже, выкатилась луна — Франц уловил ее отсветы.
Время близилось к девяти. Франц вернулся в свою «камеру», поел, напился воды из бассейна и вылил воду из кувшина. Затем он спрятал нож
Вдруг он встретит сейчас бедняжку Стиллу, блуждающую по подземным галереям? От одной этой мысли сердце у него едва не выскочило из груди.
Сделав еще несколько шагов, он наткнулся на ступеньку — отсюда начиналась лестница. Он стал подниматься, считая ступени, и насчитал шестьдесят вместо семидесяти семи, которые вели к склепу. Значит, до поверхности земли оставалось футов восемь.
Не придумав ничего лучшего, он начал шаг за шагом продвигаться по темному коридору, ощупывая стены. Прошло полчаса, а Франц все шел и шел, не встречая на своем пути ни дверей, ни решеток. Однако многочисленные повороты запутали его, и он теперь затруднялся определить свое местонахождение относительно куртины, обращенной к плато Оргалл.
Он остановился и перевел дыхание, потом пошел дальше. Коридору, казалось, не будет конца. И вдруг возникло препятствие.
Кирпичная стена!
Он провел по ней рукой и не обнаружил ни единой щели. У Франца вырвался невольный стон: все его надежды разбились об эту стену. Колени у него подогнулись, и он упал.
Коснувшись нижней части стены, он обнаружил, что она прилегает к полу неплотно, что свежая кладка не успела застыть и кирпичи шевелятся под его рукой.
— Выход был здесь! — воскликнул граф.
Он принялся вынимать кирпичи один за другим, но тут из-за стены послышался шум. Узник замер, луч света проник в проделанную в стене дыру. Франц осторожно заглянул в нее.
Перед ним была старая семейная капелла в самом плачевном состоянии — время и запустение сделали свое дело. Свод обвалился, несколько арок готического стиля с грехом пополам держалось на пузатых колоннах, другие арки грозили обрушиться в любую минуту; тусклый свет падал из окон с разломанными ажурными рамами эпохи высокой готики. И всюду — покрытые пылью мраморные надгробья, под которыми покоились предки баронов фон Гортцев. От алтаря с облупленными скульптурами мало что осталось. Куски крыши сохранились лишь над апсидой, разрушенной бурями. Над порталом Франц увидел ветхую колокольню, с которой свешивалась веревка от колокола: именно он, этот колокол, временами раскачивался от ветра и звонил, приводя в неописуемый ужас окрестных крестьян, если ночная темень застигала их на горных дорогах.
В заброшенной часовне было пусто. Но вот в ней появился человек с фонарем, свет от которого падал на его лицо.
Франц сразу узнал его. Это был Орфаник, единственный приближенный барона, постоянно сопровождавший его, когда тот останавливался в больших итальянских городах, странный субъект, который бродил по улицам, размахивая руками и разговаривая сам с собой, непризнанный ученый, честолюбивый изобретатель, всю жизнь гоняющийся за химерами. Наконец-то
Если до этой минуты Франц не был вполне уверен в том, что барон здесь, в замке, то теперь в этом можно было не сомневаться.
Что делал этот человек в разрушенной капелле в столь поздний час?
Францу захотелось узнать это. Он увидел, как Орфаник наклонился и поднял с пола какие-то железные цилиндры, затем прикрепил к ним провод, намотанный на катушку, которую подобрал в углу. Он был так поглощен своим делом, что не заметил бы графа, даже если б тот приблизился к нему вплотную.
Жаль, что пролом, который успел проделать Франц, был не настолько широк, чтобы пролезть в него. В противном случае молодой граф проник бы в капеллу и бросился на Орфаника, заставив показать путь в башню.
К счастью, он не мог этого сделать. Если бы ему не удалось справиться с Орфаником, барон фон Гортц заставил бы Франца жизнью заплатить за то, что тот проник в его тайну.
Спустя несколько минут в капеллу вошел еще один человек. Это был барон Рудольф фон Гортц.
Незабываемое лицо его почти не изменилось. Он даже как будто не постарел, так, по крайней мере, казалось при свете фонаря, стоявшего на полу. Седеющие волосы были по-прежнему откинуты назад, и все так же горели глаза в глубоких глазницах.
Рудольф фон Гортц подошел и стал следить за работой Орфаника. Между ними произошел такой разговор:
— Вы закончили с часовней, Орфаник?
— Да, только что.
— Л в казематах все готово?
— Все.
— Бастионы и часовня напрямую связаны с башней?
— Да.
— Когда механизм будет приведен в действие, мы успеем скрыться? ~ Да.
— Вы проверили туннель, который ведет в горы? Путь свободен?
— Да.
На какое-то время повисла тишина, потом Орфаник взял фонарь и, подняв его, осветил часовню.
— О, мой старый замок! — воскликнул барон. — Дорого же ты обойдешься тем, кто захочет взять тебя приступом!
Зловещий тон Рудольфа фон Гортца заставил графа вздрогнуть.
— Что говорят в Версте? — спросил барон.
— Пятьдесят минут назад я по прямому проводу слышал разговор в трактире «Король Матиаш».
— Приступ назначен на ночь?
— Нет. на утро.
— А когда этот… как его… Рожко вернулся в Верст?
— В два часа. Он привел жандармов из Карлсбурга.
— Ладно. Раз уж замок защитить невозможно, — проговорил барон фон Гортц, — пусть он погребет под своими обломками Франца де Телека и всех, кто придет к нему на помощь. Он помолчал.
— Как быть с проводом, Орфаник? Они не должны узнать о существовании связи между замком и Верстом…
— Никто ничего не узнает, я уничтожу провод.
Теперь настало время дать объяснение некоторым феноменам, которые описывались в ходе нашего повествования. Пришло время открыть тайну.
В те годы — напоминаем, что все эти события происходили в самом конце XIX века, — было открыто электричество, по праву названное «душой Вселенной». Знаменитый Эдисон с учениками довели его применение до совершенства.