Замок Зачарованный

де Ченси Джон

— Птицы? Где? — Снеголап тут же навострил уши и завертел головой.

— Оставь в покое бедных пташек, Снеговичок, — в очередной раз сделала ему замечание Линда. — Мы уходим.

— Я скоро снова захочу есть.

— В замке что-нибудь найдем для тебя, — успокоила его Линда. — Пошли.

— Да, мэм.

По дороге мохнатый зверь спросил Джина:

— Что, все человеческие женщины любят командовать, как Линда?

Джин приложил к губам палец.

— Ш-ш-ш… Ты ступаешь на очень опасную почву, друг мой. Не трогай лихо, будет тихо. Лучше сменим

тему.

— А?

— «Шестьсот человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому». Ну, и так далее.

— Что?

— Идём, идём.

— Ох! Ну, ладно.

Задумчиво почесывая белоснежную голову, Снеголап поплелся за Джином.

Арена

Арена сотрясалась от рева толпы, пусть и немногочисленной, но жаждущей крови.

На посыпанном песком полу в центре огромного цирка происходило сразу несколько состязаний; впрочем, здесь скорее подошло бы слово «сражений». В одном месте беспомощных людей атаковали львы, в другом то же самое делала кавалерия. В третьем противниками вооруженных копьями пеших воинов были возницы на своих колесницах. Кони ржали и становились на дыбы, вздымая тучи пыли.

Торсби в очередной раз очухался и сел. Оглядел арену, покачивая ногой, свешивающейся с края дивана, попытался встать, но безрезультатно, и тяжело плюхнулся обратно.

— Вы чем-то недовольны, великий Цезарь?

— А? Уф, нет. Просто с меня хватит. Я ухожу.

— Почему, о великолепный?

— У меня голова раскалывается. Кроме того, я уже видел всё.

— Тысяча извинений, что осмеливаюсь возражать божественному Цезарю, но вы ещё не видели ничего!

Торсби бросил затуманенный взгляд на гурию, которая обращалась к нему.

— Да? Интересно, а что ещё есть на свете? Я от души нажрался, напился, удовлетворил все свои… ха!.. плотские желания. Замечательно, чудесно, но…

— Но что, божественный?

— Ну, знаешь ли… — Торсби захихикал. — Это все ведь просто колдовство. Ничего не значит, один фокус-покус. Позабавились, конечно, на славу, но, как говорится, пора и честь знать Если на то пошло, я думаю, что мы уже влипли в большие неприятности. Где, черт побери, Фетчен? Фетчен!

— Вы даже не догадываетесь, божественный, какие неприятности ждут вас на самом деле.

Торсби наконец с трудом поднялся на ноги.

— Фетчен, старина! Да куда этот шельмец подевался?

Внезапно Торсби едва не уткнулся физиономией в мощную обнаженную грудь. Он сделал шаг назад и поднял взгляд. Перед ним возвышалась огромная фигура в тюрбане, мешковатых штанах и длинных остроконечных туфлях. Человек (если это был человек) стоял, сложив мускулистые руки, причем в одной он сжимал рукоятку поднятой кривой турецкой сабли с угрожающе мерцающим лезвием.

— Собираетесь куда-то? — многозначительно спросил человек.

Торсби отступил ещё на шаг.

— Уф-ф-ф, ну, вообще-то да. Более или менее. Пора отменить заклинание.

— Отменить заклинание? — Гигант покачал головой. — Боюсь, не получится.

— Да? — проскрипел Торсби и откашлялся, прочищая горло. — Почему?

— Нам редко выпадает такой шанс, и мы не упустим его.

— В каком смысле «шанс»?

— Шанс выйти в мир. Ожить. Это очень скучно — существовать исключительно потенциально, без реальной возможности действовать.

— Ох! Ну да. Боюсь, однако, что ничем не смогу помочь, старина. Вам придется вернуться обратно в свою бутылку, или лампу, или куда там ещё. Всем вам. Здорово было бы, но…

— Этому не бывать, великий.

Торсби приложил титаническое усилие, чтобы взять себя в руки.

— Посмотрим. Ты забываешь, кто тут чародей и, значит, чье слово важнее.

— Как такое забыть, господин? Но эти обязательства не односторонни. Давая нам право действовать безо всяких ограничений, вы открыли дверь, которую нелегко закрыть.

Торсби закивал.

— Понимаю, понимаю. — Он оглянулся по сторонам. — Нужно просто найти магический узор. Где-то тут… — Опустившись на колени, он занялся поисками.

— Вы не найдете его, господин.

— А? Не найду?

— Нет.

— Ох! Ну ладно. — Торсби встал и вытер пыльные руки. — Придется прибегнуть к заклинанию общей отмены. Посмотрим, что получится.

Человек в тюрбане ласкающим движением провел пальцем по лезвию своей сабли.

— Вряд ли господин захочет сделать это.

— Почему же?

— Потому что, произнеся первое слово, господин не сможет сказать второго. — Человек в тюрбане сжал рукоятку сабли обеими мясистыми руками и яростно взмахнул ею. — Господин понял смысл моих слов?

Торсби сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Да. Вполне.

Призрак в тюрбане улыбнулся.

— А пока любое ваше желание будет исполнено. Чего хочется моему господину?

— Выпить.

Человек отставил руку в сторону, и на его ладони возник бокал, полный винно-красной жидкости. Он протянул его Торсби.

— Прошу вас, мой господин.

Торсби взял бокал и осушил его. Глаза у него расширились.

— Ну, это просто супер! Супер! Никогда не пил ничего подобного!

— А что вас ждет дальше! Умоляю, сядьте, о божественный Цезарь. Все развлечения к вашим услугам.

— Оставьте вашего дурацкого «Цезаря», меня уже от него тошнит. Пусть снова будет султан, или халиф, или шах, или что-нибудь в этом роде.

— Каждый ваш каприз будет высечен в камне, о великий и прекрасный!

Торсби улегся на тахту. Он пил, снова и снова восхищаясь вкусом вина.

Однако в какой-то момент беспокойно нахмурился и пробормотал себе под нос:

— Ох и задаст нам Гросмонд.

Поле боя

Квип распластался на траве. Артиллерия продолжала лупить по лужайке, снаряды рвались совсем неподалеку. Раз или два в жизни ему приходилось бывать под огнем, но по-настоящему он никогда не понимал, насколько это на самом деле ужасно. Взрывы буравили уши, в голове шумело, и он едва не потерял сознание.