Замок. Откровение белого колдуна
Шрифт:
– Не бери в голову. Он хозяин и требует постоянной отдачи. Ты прекрасно знаешь, что нам некуда идти и если он вышвырнет нас на улицу, мы на ней так и останемся. Нам не на что будет жить.
– Но мы и здесь не купаемся в роскоши, так, жалкие крохи.
– Жалкие крохи – тоже жизнь. Чтобы найти большее, нужно не потерять малое – это и есть смысл жизни. Блэк не жесток. Он такой же человек, как и я с тобой, просто…
– Что просто?
– Просто он человек. Его можно понять.
– Понять? О каком понимании ты говоришь? У него есть все: семья, дети, лучшая жизнь, а все худшее, он отдает нам, тем, кого считает ниже себя.
– Но у меня есть ты, а у тебя – я, а дети… они будут, обязательно будут!
– Я люблю тебя! А ты? Скажи, скажи, что ты тоже меня любишь! Скажи!
– Глупенькая, ну конечно я тебя люблю, – он обнял ее и нежно прикоснулся к трепещущим губам. Ярмарка могла подождать, но чувства – никогда. Они либо есть, либо их нет; они либо угасают, либо разгораются с новой силой, но чтобы подождать… такое они не терпят.
Ярмарка набирала свою силу, попав в водоворот торговой жизни. Практически весь город находился в данный момент на площади. Они любили ярмарки, сам торг, но больше всего им нравились балаганные представления, которые постоянно присутствовали в Большие Торговые Дни. Епископ города не препятствовал подобному зрелищу, наоборот, нередко сам приглашал бродячие труппы. Император Нейрус никогда не вмешивался в столь малые проблемы, считая их недостойными своего внимания и только в самом Троме выбирал тех, кого считал лучшими, которые должны были веселить знать.
К полудню площадь кипела людьми. Настал момент выхода приезжих гастролеров.
Фрол обнял Дину, крепко прижимая к себе, но она отстранилась и вышла не помост. Представление началось. Акробатов сменяли жонглеры, жонглеров атлеты, атлетов метатели ножей… Люди стояли завороженные зрелищем и старались ничего не пропустить из показанного. Народ веселился, труппа гастролеров с вдохновением показывала все свои умения и всеми силами старалась понравиться, чтобы еще не раз посетить этот город.
У помоста появился священник. Сначала никто не обратил на него внимания, но вскоре он сам заставил всех замолчать. Его голос: тихий и спокойный, звучал далеко и многие из присутствующих на ярмарке, на всей площади, слышали его речь.
– Я рад, что они, – указал он на застывших артистов, – послушались моего совета и приехали в Сарракс. Наш город видел многое, но увидит и еще больше. Зачем я их пригласил? Ради показа своих возможностей. Я хотел убедиться, что они действительно могут то, о чем говорили на нашей предыдущей встрече. Да, они лучшие. Они провозглашают Дьявола и преклоняются перед ним! Они знают тайные рецепты алхимии и могут такое, что не сделает ни один, находящийся на этой площади! Их породил сам Ад и выплеснул для того, чтобы завладеть душами, вашими душами, и я вижу, со многими они успели сотворить свой страшный обряд. Они посланники Дьявола! Они уже много душ захватили в нашей империи, и я не позволю, чтобы подобное произошло и с нашим городом! Я рад, что вы посетили Сарракс!
Вперед вышли лучники. Их стрелы были натянуты на лук и направлены на балаганщиков.
Бледный, как полотно, Дэн, с ужасом взирал на воинов, отказываясь понимать, что его заманили в ловушку, детскую, наивную, но ловушку, из которой никто не выйдет живым. Он упал на колени и поднял руки к небу.
– Господи, за что Ты прогневался на нас? Мы всегда были Твоими рабами, почитая и восхваляя Тебя. За что Ты так обращаешься со своими слугами?
– Замолчи, богохульник! Своими речами ты позоришь имя того, кто дал жизнь, нашего Защитника и Спасителя. Вы не достойны жить, а у меня нет времени разбираться с вами!
Он развернулся и растворился в толпе.
Лучники, не опуская оружия, шагнули вперед.
– Нет, вы не можете так поступить. Люди…
Один из балаганщиков попытался образумить толпу, но воин спустил тетиву и из горла падающего мужчины вырвался лишь предсмертный хрип.
Фрол замер. Сердце сжалось. Сдавленный стон сорвался с его губ. Он не выдержал и ринулся к лучникам. Казалось, время растянулось. Юноша, как во сне, видел, как медленно поворачиваются в его сторону железные наконечники стрел, как напряженные, дрожащие руки отпустили их и как те, рассекая воздух, полетели в него. Легкий прыжок, долгое сальто и он уже стоит за спинами лучников. В руках появляются два ножа и вскоре трое лежат с перерезанным горлом. Краем глаза он заметил, что на помосте появились метатели ножей, два юных брата – близнеца. Легко уклонившись от стрел, они выкинули вперед обе руки и практически незащищенные воины, хватая ртом воздух, свалились на землю.
Окружающая толпа ахнула и отступила назад. Еще никто и никогда не осмеливался поднимать руку на Лерионеров императора Нейруса. Многие их боялись, многие преклонялись, но никто даже дурного не помыслил против них, никто… до сего момента.
Атлеты выкатили тяжелые камни и швырнули в толпу. Кто-то бросился седлать лошадей, кто-то просто попытался затеряться в толпе, но горожане расступались перед ними и их легко расстреливали.
У ног Фрола уже лежало восемь трупов, но он не мог сражаться вечно, тем более что на другом конце ярмарочной площади уже слышались крики латников.
Зародившаяся совсем недавно торговля прекратила свое существование и в ближайшее время не возродится. При виде закованных в броню, воинов, люди бросились в рассыпную, пытаясь как можно быстрее убраться с места начавшейся бойни.
Стрела сорвалась с лука. В последний кратчайший миг, юноша заметил это и с трудом сумел увернуться, хотя наконечник задел плечо и, распоров легкую полотняную рубаху, оставил алый след. Позади кто-то вскрикнул и упал. Юноша обернулся и застыл. Глаза расширились, и он позабыл, что каждое секундное промедление может оказаться последним. У входа в одну из балаганных повозок, лежала Дина. Стрела точно вошла между лопатками, угодив прямо в позвоночник. Он подбежал к распростертому телу и дрожащими руками приподнял голову девушки. Наконечник стрелы, пройдя сквозь плоть и пробив грудную клетку, вырвался наружу. По нему, обагрившая камни, устилавшие площадь, струйкой сбегала кровь. Фрол закричал и ринулся к лучнику.
Быстрое длинное сальто и тот неудачник уже медленно оседает на землю. Клинок ножа так и остался у него между глаз.
Тяжелая рука опустилась на голову, чуть не проломав череп, и отшвырнула акробата далеко в сторону.
Все двадцать лучников лежали у помоста мертвыми. Народ, побросав товар, давно разбежался, растворившись на многочисленных улицах Сарракса. Латники, громыхая железом, окружили балаган с его «еретиками». Полностью закованные в броню, они представлялись совершенно неуязвимыми для практически безоружных попавших в ловушку гастролеров. Идеально заточенные ножи отскакивали от них, как горох от стены. Тяжелые камни атлетов не причиняли особого вреда, разве что сломали несколько ног и проломали крепкую сталь.
Фрол схватил брошенный кем-то железный шест, но второй удар сбил его с ног и тот, пролетев по воздуху, больно приложился спиной о камни. В голове шумело, в глазах летали бледные и ярко – золотистые круги, ноги не двигались, и ему с трудом удалось приподняться. Третий удар. Он не видел кто бил, он не видел свой родной балаган, он почти ничего не видел. Тело юноши натолкнулось на что-то… деревянное, но, разломав препятствие в щепы, продолжило движение. «Дверь» – подумал он, не открывая глаз.