Замок
Шрифт:
— Что?!.
– крикнула она в ответ…
Князь начал поднимать руки, и от этого движения по полу пошел ветер, кругами, и очень сильный, и поднялся шум, будто включили гигантскую шлифовальную машинку. Крис почувствовал, как сечет по ногам мелким щебнем; сначала стучало по ботинкам, потом поднялось до щиколоток — и стало больно. «Сейчас этот терминатор разнесет их на атомы! И нас заодно…»
Но тут он увидел, что ветер и правда словно шлифует пол — сила Князя оборачивалась против него самого: утоптанная за столетия земля разметалась по углам, вылетая даже из-под подошв, и все стоящие, покачиваясь, опускались вместе с уровнем
Крис посмотрел на графа — тот умирал. Не падая, не шевелясь и даже не моргая. Крис никогда не видел, как умирают люди, даже в кино, потому что боевики не в счет: там — хлоп! раз! бряк! — и готово… но тут он понял, что граф умирает. Лицо его, и без того не пылавшее румянцем, сделалось цвета сигаретного пепла, под глазами легли черные страшные тени, а сами глаза начали затягиваться неживой поволокой. Как выглядели остальные, Крис не видел, но догадаться было нетрудно.
Не зная, зачем, он посмотрел на пол — краем глаза он видел, что ни граф, ни его люди в пол не смотрят — не до того им, да и просто не в состоянии они отвести взгляда от глаз Князя — приклеил их к себе этот нелюдь. Рисунок на полу… И в этот момент что-то случилось, словно качнулась чаша весов. Ксавьер Людовик сумел отвести взгляд и посмотреть на пол. Голоса у него уже не было — посеревшие неживые губы прошептали:
— Пять… Пентаграмма…
Глазами он нашел глаза Доминики — она опять все поняла, она тоже увидела рисунок на полу — и от этого у нее словно прибавилось силы, и она крикнула так громко, как смогла:
— Нужен пятый!
Билл, Сэм и Майк сидели в углу, сбившись в кучку. В головах у них билось одно — «такого не бывает!», но ужас на их лицах был вполне настоящий, потому что не было это все похоже на забавное представление…
Крис стоял ближе всех, почти на краю покатой воронки, и ему тоже было страшно, просто он не успел почему-то упасть…
Четыре пары глаз уставились на него, он их увидел, а глаз Князя — отчего-то нет.
И опять на этот раз граф и его дамочка крикнули в один голос:
— Пятый!..
Голоса их звучали, будто им оставалось три секунды жизни.
Крис оглянулся на своих недавних приятелей — они скукожились на полу, вжавшись в стену. И тогда он шагнул вперед — не от избытка храбрости и не из благородной солидарности, и уж тем более не из любопытства — сам не мог бы объяснить себе почему; наверное, потому, что тем четверым приходилось туго и надо было помочь…
Едва он пересек круг горящих свечей, Князь обернулся к нему. «Не смотри!» — услышал Крис чей-то голос, не поняв, чей именно, а взглянуть так хотелось!..
— Чего ты пытаешься добиться, Кронверк? Почему ты подчиняешься Ордену? Ведь они бросили тебя, бросили одного! Я предлагаю тебе союз — последний раз! С твоим мечом и моей силой мы захватим мир!..»
— А один не справляешься?..
Крис чувствовал, что его ждут — как последнюю надежду. Каждый следующий шаг давался труднее предыдущего, а ветер сек щебнем уже по коленям. Но наконец ему удалось подойти и встать между брюнеткой из гроба и незнакомцем в клетчатом смешном костюме. Конечно же, ему хотелось встать рядом с графом, но тот был далеко, а описывать круги — было не до капризов…
И все сразу почувствовали, как стало по-другому. Прежде всего, Князь замолчал. Потом ветер, режущий битым камнем тело до кровавых ран, начал слабеть. А потом Крис увидел, как у графа прояснились глаза, лицо дернулось в гримасе — и он поднял меч и вывернулся в таком немыслимом маневре, что куда там всем мастерам всех единоборств вместе взятым; меч описал в воздухе не восьмерку даже, а выписал иероглиф, лезвие полыхнуло то ли отраженным пламенем свечей, то ли собственным слепящим красным светом, остановив движение в середине фигуры Князя, — и будто взрыв произошел на этом месте, шаровая молния или короткое замыкание, только очень сильное, и воздух потянуло вверх, опять поднимая с пола тучи пыли. И все кончилось.
Свечи догорали, некоторые уже гасли в лужицах воска. Все смотрели в пол: там на вновь открывшемся покрытии из пересечения многих линий проступал рисунок пятиугольника. Гром рокотал уже не так сильно и где-то в стороне. Было слышно, как ударили первые капли, и сразу же на мир обрушился поток воды — хлынул ливень необыкновенной силы.
Ксавьер Людовик опирался на меч и не чувствовал ничего — ни боли, ни усталости, ни облегчения, ни холода. «Свечи гаснут, — подумал он, — темнеет…» Ему казалось, что свечи гаснут одна за другой, и он хотел сказать, чтобы принесли еще, но не смог. Посмотрев вперед, он увидел перед собой бледную темноволосую женщину с испуганными глазами. «Кто это? Ах, да… Как же ее зовут? Ах, черт, я так и не узнал, как ее имя…» Он хотел спросить и заодно попросить прощения, что приходится обращаться с подобным вопросом лично, но в этот момент стены зала опрокинулись, пол оказался где-то вверху, а свечи погасли — все сразу…
…Он очнулся от звука женского плача. «По ком рыдают? Уж не по мне ли? В некотором роде это даже приятно… Хорошо, если это та брюнетка, наследница баронессы В. Кр. Значит, ей не безразлично, что я умер…»
Но плакала Абигайль, Фредерик пытался ее успокаивать.
Доминика сидела на полу, рядом, положив свои руки поверх его рук, так и не выпустивших меч, и молчала. Он увидел ее окаменевшее лицо и остекленевшие глаза и прошептал:
— Вы жестоко разочаровали меня, сударыня. Я думал, Вы меня оплакиваете. Иллюзии…
— Зачем же Вас оплакивать? — тоже шепотом ответила Доминика. — Вы ведь не умерли…
Из коридора донесся звук шагов нескольких пар ног, и в зал вошли люди — трое мужчин среднего возраста с облаченным в длинный плащ субъектом во главе.
«Вот они, люди с суровыми лицами, — подумал Крис, — что-то вы подзадержались в пути, господа…»
— Господа, — заговорил субъект. — Ваше будущее будет рассмотрено через несколько дней на Совете. Пока же для вас приготовлено место в гостинице за городом. Прошу следовать за мной.
К этому моменту Ксавьер Людовиг стоял уже на ногах. Пришедшие ему не понравились, особенно их предводитель.
— Милостивый государь, не имею чести знать вас. А также мне неведомо, по какому праву вы отдаете распоряжения в моем замке. Извольте объясниться!..
— Изволю, — ответил тот. — Но не здесь и не сейчас. Вы все переходите в подчинение Ордену, если не хотите окончить свои дни в сумасшедшем доме. Прошу не задерживаться! Это в ваших интересах…
— Вы не можете мне приказывать!