Замок
Шрифт:
— Возможно, ты и права. Но давай оставим эту дискуссию хотя бы на утро.
— Нет, я должна сказать все тебе прямо сейчас.
Каманин невольно вздохнул. Больше всего ему сейчас хотелось прилечь, вместо этого придется выслушивать Эмму.
— Говори, только коротко, — сказал он.
Эмма Витольдовна кивнула головой.
— Ты не знаешь, что на протяжении многих лет я отслеживала изменение твоей судьбы на астрологическом уровне. Когда я делала прогноз на этот год, то уже видела что намечаются какие-то неприятные события. Это может быть
— Спасибо, Эмма, за предупреждение, я непременно его учту. А теперь с твоего разрешения пойду к себе в номер.
— Феликс, ты так ничего и не понял! — воскликнула Эмма Витольдовна. — Все указывает на то, что событие случится в самое ближайшее время. Пойми, я не просто так тебе это говорю, эта реальная опасность.
— И что за опасность? — спросил Каманин.
— Этого я тебе не могу сказать, астрология таких подробностей не показывает. Иначе бы жизнь утратила всякий смысл, все бы все заранее знали. Но тогда бы ничего не происходило. А значит все бы и остановилось. Миром движет неопределенность.
— В этом ты права. А сейчас извини, я не очень хорошо себя чувствую. Может, именно об этом предупреждают небеса?
Эмма Витольдовна покачала головой.
— Нет, Феликс, речь идет о какой-то другой угрозе. Я прошу лишь об одном: будь осторожен.
— Спокойной ночи, Эмма.
— Спокойной ночи, Феликс.
137
Каманин вошел в свой номер. Мария уже была там и готовилась ко сну. Она внимательно посмотрела на него.
— Феликс, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила она.
— Не очень. Голова как будто чужая.
— Сейчас измерю давление.
Мария взглянула на показание тонометра, и ее лицо переменилось.
— Очень высокое давление. Сейчас дам таблетку. И немедленно ложись. И пожалуйста, не думай ни о чем неприятном. Любое волнение тебе противопоказано. И почему раньше не пришел, я бы давно бы дала тебе лекарство.
Каманин вспомнил о только что состоявшемся разговоре. Но он решил ничего о нем не говорить Марии.
Он лег в постель. Рядом заняла место Мария.
— Последний раз спим в одной кровати, — сказал Каманин.
— Не думай сейчас об этом. Лучше вообще ни о чем не думай. Как себя чувствуешь?
— Немного лучше.
— Это сильное лекарство, раньше я тебе его не давала. Но с таким давлением, как сейчас, нужно такое средство. Не напрасно взяла его с собой.
— Мария, я принял решение. — Каманин замолчал.
— И что за решение?
— Ты не останешься моим личным врачом.
Мария не отвечала довольно долго.
— Из-за того, что я отказалась выходить за тебя замуж?
— Да, — подтвердил Каманин. — Мне будет тяжело видеть тебя только в качестве врача.
— Что ж, это твое право. Я могу найти для тебя другого доктора.
— Не надо, я сам найду.
— Но это неразумно, Феликс, я лучше разбираюсь в специалистах.
— Не сомневаюсь, но я это сделаю сам.
— Как-то это похоже на мелкую месть.
— Нет, это способ избежать негативных эмоций. — Каманин задумался на несколько мгновений. — Хотя, возможно, ты в чем-то права. Завтра мы расстанемся навсегда. Я хочу начать последний этап своей жизни, по возможности полностью освободившись от прошлых наслоений.
Мария внимательно посмотрела на него.
— Не думала, что у нас с тобой так все завершится.
— Жизнь еще раз доказала, что она непредсказуема. — Каманин снова вспомнил предупреждение Эммы. — Нельзя никогда быть уверенным ни в чем.
— Да, уж, — согласилась Мария. — Я строила столько планов. И теперь ясно, что ни один не исполнится.
— Тебе их жалко? — спросил Каманин.
— Жалко, — призналась она. — Но я их уже похоронила.
— Чем же ты будешь теперь заниматься?
— Андреем. Я уделяла ему мало внимания и, боюсь, что упустила. Если еще не поздно, надо исправлять ситуацию.
— Да, парень идет куда-то не туда. Я все хотел с тобой серьезно о нем поговорить, но так не собрался. А сейчас это уже поздно.
— Да, поздно. Да я бы и не стала теперь с тобой говорить на эту тему, ты нам отныне чужой.
— Как все быстро происходит: еще утром был своим, а к ночи стал чужим, — усмехнулся Каманин. — Как ты думаешь, о чем это говорит?
— И о чем?
— О том, что все наши чувства крайне поверхностны. Бывает достаточно дуновение слабого ветерка, чтобы они целиком изменились.
Мария задумалась.
— Знаешь, а вот тут я с тобой не соглашусь, возможно, в первый раз. Далеко не все наши чувства столь поверхностны. Если они были бы таковыми, я бы не стала отменять наш брак. Я это сделала, как раз потому, что поняла, насколько все это серьезно. И пока не поздно, надо принимать решение.
— Не буду спорить, может, ты и права. Давай спать, завтра снова тяжелый день, мы проведем его в дороге.
— Ты прав, давай спать. Спокойной ночи, Феликс.
— Спокойной ночи, Мария.
Мария вытянула руку и выключила ночник.
138
Это был самый молчаливый завтрак за все время нахождения в замке. Никто почти не только не говорил, но все сидящие за столом по возможности старались не смотреть друг на друга. И ели неохотно; даже Антон довольно безразлично смотрел на свою тарелку с овсяной кашей. Он довольно лениво окунал в нее ложку, а затем, не торопясь, подносил ее ко рту, словно бы выполняя давно заученный ритуал.