Заморский принц в нагрузку
Шрифт:
Я быстренько собралась и выпорхнула за порог. Облому я принципиально звонить не стала, Борьке — тем более.
«Обойдусь без этих предателей. Им Карлос не нужен! По большому счету он не нужен и мне, но должна же восторжествовать справедливость? И совсем не потому, что Облом прав, — я вспомнила обидные слова в свой адрес. — Как глубоко он ошибается! Не может понять, что я действую исключительно с позиции человеколюбия. Кто знает, может, я еще одну наивную дурочку спасу от разочарования?»
Дверь открыла Светлана. Лицо ее было перекошено от злости. Этого следовало ожидать. Вован
— Я же вам еще вчера сказала — Карлоса здесь нет, — с порога начала мне дерзить Светлана.
В отличие от невоспитанной девицы я прежде всего поздоровалась:
— Здравствуй, Светочка.
Света, проглотив язык, хмуро посмотрела на меня и убрала ладонь с дверной ручки. Воспользовавшись минутным замешательством хозяйки, я протиснулась в квартиру и прямиком направилась в комнату. Здесь, на диване, практически в той же позе, что и вчера, лежал Рене Берже. Вован скромно сидел на стуле. Оба смотрели повтор передачи «В мире животных».
— Бон жур, господа!
Рене вскочил с дивана. На этот раз он был в джинсах и футболке. Вован, естественно, в той же одежде, что и утром.
— Бон жур, мадам, — смущенно ответил мне бельгиец.
— Здравствуйте. — Вован улыбнулся мне так, словно мы с ним сто лет знакомы. — Давно не виделись.
— Извините, мне нужно поговорить со Светланой. — Я сделала шаг назад, закрыла за собой дверь и, не оглядываясь, прошествовала на кухню. — Света, ты где? У меня к тебе разговор имеется.
— Ну, спрашивай, — неожиданно близко отозвалась Светлана, оказывается, она как тень все это время была у меня за спиной.
— Расскажи мне подробнее, что произошло в тот вечер, когда Карлосу позвонили по телефону.
— Рассказывать нечего. Сюда приехали, выкупались. Я макароны сварила, поели и спать завалились. Проспали почти до двенадцати следующего дня. И так двое суток. А в тот вечер — звонок. Теперь я почти уверена — голос был женский. Я отдала трубку Карлосу. Что он говорил на своем языке, я не поняла. Потом он сразу же оделся и ушел. Я бросилась к окну посмотреть, куда он пойдет. Из подъезда он не выходил, наверное, стоял под козырьком. Прошло минут пять, не больше, подъехала машина, он сел в нее и уехал.
— Какая была машина, помнишь?
— Нет, не видела. Было темно, а фонари у нас светят слабо, дорогу едва видно.
— Света, Карлос вышел без вещей?
— Без.
— Значит, они здесь, его личные вещи? Могу я их осмотреть?
— Все его вещи остались там, в деревне. Чемодан, документы, кредитные карточки — все там осталось. Мы удирали налегке. Я тоже там сумку со студенческим билетом посеяла. Теперь придется идти в деканат, восстанавливать.
— Ясно, значит, Карлос здесь ничего не оставлял.
— Нечего было оставлять.
— Я пойду, если что-то узнаешь, сообщи. На холодильнике записан мой номер телефона, — вспомнила я Люсину привычку черкать на дверце морозилки номера друзей и знакомых. — В верхнем правом углу.
Я ушла от Светланы, так ничего и не узнав. Будем надеяться, брачный аферист жив и пребывает сейчас в заботливых женских руках.
«Пора поставить на всей этой истории точку, — твердо
Я села в троллейбус и покатила в сторону дома. Проезжая мимо управления внутренних дел, успела посмотреть на Борькины окна, а потом перевела взгляд на часы. Без пятнадцати шесть. Если мне не изменяет память, через пятнадцать минут Облом и Борис должны встретиться.
Что-то ранее я не замечала между ними какого-либо намека на дружеские отношения, а тут вдруг свидание… Занятно. Когда я спросила Облома, зачем звонил мой брат, он мне соврал и спешно удрал. Это чтобы я его больше не пытала. Какое у них общее дело? Адвокат и мент. Как в свое время заметил Борис, стоят они по разные стороны баррикад. И один, и другой служат закону и справедливости, но закон и справедливость каждый понимает по-своему.
Моя остановка была еще не скоро, но ноги сами понесли меня к выходу из троллейбуса. Ко всему прочему, какая-то тетка усиленно теснила меня к двери.
— Продвиньтесь вперед, продвиньтесь вперед, — повторяла она, не забывая время от времени подталкивать меня своими тяжелыми кошелками.
— Женщина, я выхожу, — не выдержала я. — Не толкайтесь!
— Выходишь, выходишь, — сказала она, напоследок придав мне ускорение как раз в тот момент, когда троллейбус остановился и широко распахнул створки дверей.
Я пулей вылетела на тротуар.
— Спасибо, что помогли, — отвечать на хамство не хотелось, не было ни сил, ни желания.
Напротив входа в управление внутренних дел был сквер, я уселась на лавочку, не близко и не далеко — так, чтобы хорошо был виден вход.
Вскоре появился Облом. Он остановился на ступеньках, достал газету и, коротая время до прихода Бориса, стал читать. По сторонам он не озирался и заметить меня не мог. В шесть ноль пять из здания управления вышел мой брат. Они поздоровались, обменялись рукопожатиями, перекинулись несколькими фразами и заспешили к обломовскому «Фольксвагену Гольф».
«Эх, много бы отдала, чтобы стать невидимкой и подслушать, куда они намылились», — подумала я и пожалела, что за неделю так и не удосужилась поставить свою машину на колеса.
Пришлось мне мчаться, сломя голову, к дороге и ловить частника. Через минуту я уже ехала в неприметных сереньких «Жигулях» за обломовским «Фольксвагеном».
Облом слежки не заметил, ему и в голову не могло прийти, что я еду сзади. Они были так увлечены беседой, что, казалось, не обращали внимания на дорогу. Это уж совсем зря! Сквозь заднее незатемненное стекло я видела, как Облом, сидя вполоборота к Борису, о чем-то ему рассказывает, а тот кивает головой и разводит руками.