Замтийсские сказания. Начало
Шрифт:
31 cказание Карнавал уцененных мерзостей, чрезвычайно юный цветочный лепрекон и скрежеты железного котлована для престарелых сирот.
32 cказание Капризы одеяла приходящих чудес, галлюцинации инквизитора "Тягот", и блеяния оловянных оборотней.
От заведующего "Расстояниями", Офлия Куамми.
Выражусь сразу! Замтийсские сказания мне не к вкусу, да и путству, но они предлагают много поучительного, во многих событиях принимал участие и я, но отдалено, и не всегда толково, но все же, ох, да, важное, именно из-за них континент Замтия переполнен чужаками теперь, эти туристы нашествиями так и наведывались на магическую сушу, где им никто не рад был, впрочем за то и поплатились всем, с чем пожаловали. Теперь же отступлю. Заттра, лучшее изделие, в коем участвовал лично, и не жалею. Подвохов в творении многих навалом, но разумеется и зачарованных шармов более сотни, а про магическую секрецию, коя многим путникам предложила массу возможностей даже и рассуждать не стану. Изделие готовилось в противовес угрозам внешним, причем для защиты всего нашего тварского сообщества, именно тут собирались укрыться всем параестественным роем, странно, кстати, тогда еще Динспура не было, ему всего-то 1,5 тысячи лет, а они ничто, всего лишь 1,5 десятка жизней всеуязвимых долгожителей. В те времена испытывали много всякого, да и иные прослойки подвергались чуждостям более бойким, да так, что разлетались на волокна, приходилось впоследствии их воссоздавать, но это не нам, другому страннейшему существу, ткач "Реальностей", или же стряпчий "Сверхъобитованных", коего ничто не привлекает где-либо, старается лишь безучастно размышлять о нуждах потерянных эпох, и кое что иногда восстанавливать, да и то ни сразу, а кусками. Заттра неуязвима, единственный минус, та периодически предстает безразмерным сгустком паранормальных сжиженных сверхъфеноменов, и ими способна наведываться в основное пространство, где ныне нас нет, хотя некоторые и утверждают что Заттра – это поприще Фагиты, но то не так, там выход лишь из той в сий хаос, и шустро заменять все что встретит на свои гущи, с тем меняясь территорией, отправляя ненужное туда, где была мгновение назад сама, то если окончательно выберется из предыдущих поприщ искуственностей. Ныне мы заперты в неестественном подобии пространства, помещенном в не габаритный изолятор "Сверхъсобытий", это монстрообразный регулятор магических давлений, ныне по прежнему находится в лавке Канулы, тот теперь его хранитель. Что же касается континента Замтия, и его обитателей, их не раз выручали, заботились и после дурных опытов, да нелепых экспериментов, неожиданных неразберих и рассеянных недопониманий, при том старательно пытались не допустить выскальзывания истин о нас и прочих важных особей сего раритетного места, но к сожалению о нас многое узнали наши же толковые враги, впоследствии гонимы отовсюду. Я пытался собирать книжонки и запирать их у хранителя "Тайных чар", в его пристанище, но этих брошюрок слишком много, да и как их собрать, если несколько последних уцелевших экземпляров угодили к Зувусу Сувузу, а то уже не в нашу вековую пользу, его след едва где сыскать, не то что его самого, тот изверг еще и причислил всех нас к нежелательным для его жизни вымыслам.
От Уклина Виннгла (сторожевого визиря трансэклектичного прохода в Заттрийсские тернии, и попечителя неведомых антидивностей, недокрайностей и сверхнедопустимостей).
Сказания повествуют о неких злободневных и иных событиях в жизнях и бытностях разных видов жителей нескольких обжитых поприщ "Заттры", в разные периоды ее эволюционного самовосхождения, коя у не многих, но известных личностей, числится и именуется "Заточенными трагедиями", в традиционном значении та является магическим мостом, коим предстает в результате некой моментальной паранормальной сделки, поначалу же замаскирована в некую механическую форму, может представать и мистической книгой с магическим наименованием, и ворчливой урной с клочками безымянных тайн, и даже резным плаксивым столиком со скопищем воющих душ внутри него, так принято полагать уже у большинства путешественников внутрь предмета, а именно комбинационного уникалия. Те имеют небывалый и внушительный опыт примечательных мудростей, выраженный через неудачные сделки, упущенные гарантии, несовершенные и оплошные традиции, абсурдные соучастия, невыгодные миссии, чопорные привычки, небрежные уговоры, сильное невежество, хвореные инстинкты, запутанные фобии, троякие настрои, и многое иное.
От Зувуса Сувуза (искусного невероятноведа и преданного ужасооткрывателя).
Тяга к апатиям "Мирностей" и пристрастию дрейфовых "Страстей" недругов Тарьи, вызвала ее симпатии лишь к возмещениям, а некие трофеи первосходств Хагнорт как добыча заключены той в некий опыт, те же помещены в хроники, они кстати есть шифровка карты пути к месту откуда сообразительные проберутся в залежи ее сокровищницы, та своих врагов упорно обезнадеживает более трети века, причем потаенными изощренными вкусами с маниакальными аппетитами разборчивых фантазий, хотя у сказаний есть несколько предназначений, она ведь атташе "Бойнь", кумир "Испытаний" и делегатка "Мудрости" в прошлом, именно потому из дивных премудростей сочинила дверцы из эхов "Событий", кои выуживала всюду не спроста и не зря, те же отыскать и открыть сумеет лишь самый одаренный на умишко, кстати каждая часть сего чтива предстает неким погребком с ее наследием, тем не менее сама она при помощи увековеченных смыслов обращается к оскорбленной пагубе, призывая ее к выводам, а не к грабежам, но в ответ получает иное, причем даже при смерти. Сия книжонка есть захоронения как даров, так и трофеев, не прогадай, прислушивайся, не хорони в памяти небрежных выводов, там сей безупречную данность, и внимай к предостережениям инстинктов "Усердий", повышая градус проницательности.
От гуру чужого добришка (Признание-предостережение вороватой клячи).
Это самое жуткое чтиво, к моей радости то довелось держать в руках единожды. Внимала к находке, как к дневнику сожалений с секретами, а затем размечталась об описе утаенных благ, но встретив обреченную взаправду, обозлилась на всех, хотя то и ненадолго, к сожалению. Стибрила толи какие-то бредни девчушки, журилки хлопот, разочарована толи ремеслом деда проныры, да уж, их владелица оказалась очагом чар и сорняком мистик, уцелела, едва та прочуяла пропажу, в результате я предстала обложкой, ох как та впоследствии возила меня по всяким отвратительным покрытиям, но вскоре пожалела и отпустила, вытравив из меня привычки и нужды, а самообладание свирепым сделала. Ныне сердобольная разиня, сплю слишком много, в фантазиях и снах та навещает и перечитывать те чуждости меня заставляет, она ведь безграмотна, но фрагменты занятными выдались, толку наклеено на ржавые помыслы сверх меры ведь, жаль что почитывала их в разноброс, с конца по середину, и с начала по название, авось та и не проснулась бы, вся в предрассудках и премудростях, кстати нашла меня по хохоту, даже не следам, так попалась. Мне сию околесицу никогда не ведали, в детстве изрекали болтовню о механическом мире, а после довелось заведовать хранилищем с изделиями не годными нуждам, затем то разрушилось, увязла в долгах, пришлось заложить квартиру, а с ней попала в чудный мир не скромной нищеты и бесконечной безвыходности. Теперь понимаю многое иначе, даже немыслимая дребедень вполне способна предостеречь о страшных, гадких, подлых и немыслимых последствиях, только бы не похоронить желание в гущах выбора надуманной ясности. Ныне проживаю в заброшенном офисе, на безлюдной улице скупых утех некого Зувуса Сувуза, где промышляют зверствами всякие твари, коего погубил осыпавшийся потолок, странно, а ведь только стукнула в дверь какой-то жуткой шляпой, ту ему собиралась отдать за гостеприимство, но его мне не жаль, разоритель нового опыта, я же наравне с большинством приверженка старого, офис то жилой и пышный, о добавлю, как найти его мне подсказала та самая ведьма в последней навязчивой фантазии.
От Нафита Пробба (бесшабашного паиньки, услужливого комедианта).
Шалить исправно умудрялся, одевался с шиком и смекалкой, внешность моя каждого радовала и утешала одновременно, смешливого амплуа не на десяток горниц было, но ныне вне того. Я дебошир тайн, скупщик странностей, кумир потрясений, то тоже в прошлом, ныне попросту раб существа "Оттенков". Имел сильные склонности к неимоверному юмору и щедрому всеувеселению, потому одна зажиточная старушка прониклась к моему творчеству и выдарила мне квартирку с мистическим чтивом, правда на следующий день скончалась от запутанной эйфории, успев на прощание мне подарить и трудяжнический центр "Компетентных скряг", возглавил лично пост "Упреков", жалобы разбирал недолго, настали жестокие мгновения. Сказания эти шлепнулись мне на плечо когда завтракал, а едва раскрыл книжицу и зачел то, что приглянулось на разных строках, как тут же книги всякие предстали существами и прочим отрепьем, кои меня взяли в услужничество, а жизнью моей укрыли свои несовершенства и недуги, слабости и обиды. Да, не подозревал что именно существа через неимоверные испытания подскажут путь к неким сокровищам какой-то дикой старушки, на то мне намекнул один верзила, кой заставлял вновь и вновь выуживать важное из текста, а тот мне стал дорогим, удивительные смыслы томятся в нем, загадочная суть так и утешает в перерывах между хлопотами и заботами, причем своим озорным наличием. Теперь я заимел окончательно ненависть ко всему магическому, приходится мириться с негодниками порчащими примитивность своим длительным визитом, да и как с волшебным отрепьем конкурировать не знаю, соперничать или договариваться так же. Да уж, удосужился преобразить фобии в нечто приятное, шутки перевоплотились в деликатесы для этих существ, кои предлагают тешить меня ими в свободное время от выклянчивания верных их инстинктам смыслов. Эти не дилетанты жути не дают проходу, из квартиры в сопровождении самих себя только выпускают, и лишь в магазин, на работу не в коим случае, те сами меня работенкой никчемной снабжают, потому и безустанно горюю о всплывшей возможности, которой снабдила меня та старушка, лучше бы выбор пал на другого.
От Сафрия Хасуды, реаниматора бед (Послание – напоминание ворчуна судейщика "Попустительств").
Этот свод событий помещенный в нечто, не позабыть и до завершения следующей жизни, душа не упустит сии впечатления, причем взгроможденный на наш слой реальности некими фрагментами диковинных загвоздок, и всученные жутким предупредителям, он мне пришелся и по нраву, и к вспыльчивому привкусу, того скрывать не стану. О книге я от бдительного мальчика узнал, светловолосого и бледного, угрюмого и нежного, откуда только тот пожаловал сюда мне неизвестно, рохля прибежал ко мне и стал тотчас что-то требовать, раскричался изысканиями, ему новый экземпляр испорченной книги выгодно отдать, то как ему чудится, хм, будто я заведующий макулатурной фабрикой, несусветный раззява разгремелся предпочтениями на целый час, даже пришлось заседание отложить на несколько дней, а ведь я судил свою врагиню, гадалку, коя своих клиентов скармливала картам-всеедцам, обжорам-забиякам, чушному диванчику доверяла гипнотизировать их, а шкатулке с сутями отвлекать души, чтобы те впоследствии снабжали ее всяким опытом, в итоге та сбежала, едва началось паранормалие в помещении, ее здоровяк, он же ловко замаскированная тумба, выудил ее из моей клетки-скрипелки, но за то его я простил, вообще изменился из-за сей брошюрки, кстати ныне прозябаю в слоевике уймищ сверхъестественных ремесел, где заведую стандартами "Перепринятий" и штампами "Помиловано". Так вот, малыш наведался без дозволения, швырнул мне в рот листы, случайно те угодили к губам, от обомления те сами распахнулись, и стал гоготать одной и той же просьбой, хоть и не угодно все это мне стало, но перед слушателям неудобно его бранить, оттого живо подобрал записи, попытался счистить краску и прочесть хоть что-то, то и удалось, конечно же, не без усилий ребенка ли, тот сам выкрикивал текст, видимо наизусть выучил, а я и успел лишь дикость вычитать, на что тот предстал миниатюрной механической звездою, жалкой и своенравной, а листы нас вызволили в другую прослойку, где иных заманили в капкан для не туземцев, мне выдали некие полномочия, а сами же нас покинули, так теперь и томимся тут. Да, занятная чушь, чтиво толковое, житейской твердости и крепкого напутствия, коего колдовские примечательности омерзительны, но и поучительны весьма. Неприятны тут только две загвоздки, это то, что мое имя Сафрия Хасуды заменили на Дхасыу Рифасия, даже я с трудом его выговариваю, и разумеется гадость, коей откармливают всех, а именно печеными комарами, их тут только и разводят! Неприятно вылагать, но тех заточенных в капкан вскоре изведут на покрытия какой-то крепости-храма, мне же остается вспоминать некие куски смыслов, кои развлекают любопытство в самый угрюмый момент, и пытаться выбраться отсюда крылатыми недовыражениями, о том подсказал монстр "Мигов".
От выверенного хитреца-мудреца существа "Намеков" (убеждения толковеда описных тяжб и нош ясностей).
Открываю секреты сего руководства к вашему наитию, то не более моего менее! Самое не простое и упертое на хитрости изделие, про сказания сии вношу ясность, оно на чрезвычайности запросто превзойдет даже Заттру, а о ней тайны хранить буду всю свою тройную жизнь, чтиво призвано возводить некий вход в хранилище блаженств, читатель же завладеет несметностями, но сумеет ими пользоваться лишь внутри убежища, иначе предстанет здоровяком караульщиком, и будет впоследствии лишь указывать прочим путникам на эту сокровищницу, помимо того, не к чему стремится в некую нору без карманного освящения, та тьма предстает стереговой комнаты и тотчас покалечит ее принимателя, та неимоверно плотна внутри странной залежи, да и сочувствую тем, кто пожелает пробыть в убежище "Изысканной мудрости" слишком долго, через час гость превратиться в раба сих изделий, и в воплощении змея, а там и будет сражен иным прихожанином, тем, кто придет после него. К счастью не читал этой книги, коя является выводящей картой к музею "Опечатанных реликвий", но зато копался в ее истинных смыслах через изнанку толковорота, кой предстает на ином слое места, где покоится брошюрка истинным вариантом, а именно околесицей в центре коей временно дремлют эти верзилы, потому знаю что за суть утаена в приманке, изделии.
От монстра "Причесок", о веке "Драгоценной неосмотрительности и не размеренной псевдости".
Нескончаемое бремя укрыло наши обосновательность и соображения вот уже тройку столетий, за то благодарить ненавистью уместно только этого нагловатого Гу Крилла, из-за его попустительских параестественных опытов сверхъвероятности был вскрыт сундук владыки "Древности", из коего и был похищен упрямый и разъяренный век. Тот предстал едва не всеправящей элементацией вскоре, занявшей почти весь край, кстати центральный и самый ценный на всем континенте Замтия, то едва несусветные ножны его, охранявшие сосуд от посягательств снаружи, предстали плотяными пиратами из сверхъаномалий, а там последние сами и распахнули его, да высвободили то, отчего первыми же и пострадали, тот век их тут же пожрал. То конечное нечто перегубило всех механических визитеров сего юноши, попытавшегося исправить ошибки, шпиона Тамаля, да и затеяло гиблый пир для врагов после, а именно плазменных вампирят, электрического эльфа, демона "Пыли", повелителя драгоценных драконов, и прочих сторонников Гу Крилла, кой бежал от волшебной вездесущей ярости века в самый дальний край, где время отражается силами божественной усыпальницы. Миза, такое имя себе подобрала та самая элементация, коей и предстал дремучий век, лишь не сумела справиться с подводным штабом парящих гоблинов, кои иссохшее и заколоченное в костном склепе "Сокрытий" медное горло всадницы "Веков", их не так много, наполнили жирообрзной кровью угольной меры, та же усмирила всех неистовых соратников впоследствии, коих первая и состряпала сама, и с поводырем "Паранормльностей", тот же против нее объединился с разрушителем "Проклятий", а там к 4 присоединился сам Висумм, царь пранасекомых, кой только с ослаблением ее сторонников, вассалов "Предтерний", сумел выбраться из изнанки искусственного паранормального апокалипсиса, именно из-за сиих созданий она растеряла массу могуществ, а ныне является только паломницей "Чуждости". Та жаждет мгновения, когда земли восстанут, приняв естественную подвижность, они же одно не простое существо, ушедшее на покой много времени назад, чтобы напитаться их ожившим могуществом, да тут же завладеть всем континентом впоследствии, представ для него некой плащаницей из буйных мистерий. Век сий наречен "Надворителем непредвиденностей" и "Дубликаторщиком перевыражений", чьи сутки длятся только 6 часов, из которых по 2 часа приходится на утро, день и ночь. Совсем скоро, то по окончании "Перевоплощения" сего места, покровители регулярно выделывают то сверху, территория края изменится, появятся старые населения, коих они и возвращают для противостояния разным, и возвращения мудростей, так недавно была возвращена наставница истовых зверей паранормальных и искусственных, ту элеменция извела абсурдной невменяемостью, причем из своей водянистой гавани "Пропаж", да всего лишь за неделю, та погибла от многочисленных истерий, а ведь толковой и с выгодным войском была, то кстати себе в подчинении перехватила, а до нее голографической неуязвимой секрецией, вместо сути или души, нагромоздив искаженные степи загадочных прядей "Всенеузнавний", то уже на небесах, сокрушила иное население, появившееся недавно и продержавшееся несколько месяцев, магические полуизваяния, что испускали диковатых и хитрых, чудодейственных и безжалостных птиц, стремящихся только следить за ее паразахолустьем.
Год Фауши, Сезон Укрунны (первые 25 дней), или время прожорливой непогодицы, зависших градов, бурей гвалтов, знойных оказий.
Часть 1 Сказания края "Остывших благ и выцветших выгод" (костяное саморастущее перепоселение Губл (гуру блефа), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).
Сказание 1 Крепкий мотив к пришествию Зуввы Хурна.
Некая тварь, она же Фаруда, прибыла в обжитую глушь с просьбой одного демона, поздно и спешливо начала басить около горсти лачуг, песнопение о каком-то бродячем изверге, и собственно не успокаивалась пока ее не прибили гарпуном, а после ту скинули в выгребной ров, то для успокоения своего слуха. Утром многим мотив существа пришелся ко вкусу, будто суть его вновь напевала, правда уже извне бытия, но ритм ее блеяний отчетливо улавливали все 17 душ, томящихся в телищах сельчан, отчего те и стали им восторгать свою невнимательность, с тем и вызвали странную непогоду, повсюду все заискрилось, засияло и забрюзжало, затем загаркало и застонало, после чего явился загадочный путник ли, нагрянул в центр поселения и принялся все осматривать и онюхивать, тем временем невпопад напевая ту же песню, правда теперь меняя смыслы строк.
– В пристанище Хурна влезаешь, окаянные дрязги им ты прощаешь, невзгоды пристрастий смертью вбираешь. Прокаженная суть их сожрет твои годы, а тобою прощенные козни их освободят на века. В убежище Зуввы увязнуть тебе судьба, откупиться не сможешь, их наследство – кара иных, а изъявления – вина остальных, так что ищи дары чужаков, и омерзениям не откажи в своих муках.
Люди остолбенели, им такое не к изыскам пришлось, шустренько понасобирали камней, да стали швыряться ими в того, кто ловко причалил на крышу красильни и стал прыгать по ней, лихо уворачиваясь от непредвиденных ударов вычурного рока.