Замуж не напасть
Шрифт:
– Но вы же не стесняетесь.
– Я – другое дело.
– Вы – инопланетянин?
– Нет, но когда-то я раз и навсегда решил: раз я не могу привлекать женщин красотой, буду привлекать оригинальностью.
Они сидели на огромном – в два обхвата – бревне, неизвестно откуда появившемся посреди их нового микрорайона, все деревца в котором были пока чуть потолще прутика. Евгения не могла понять: что это с ней? Никогда прежде она не шла на подобные знакомства.
– Англичанка, блин! – ругался один её коллега. – Обязательно её надо представить! Как же ты в юности с парнями знакомилась?!
Юность!
Тот, разозлившись, в долгу не остался. Прислал ей предлинное,старой закваски стихотворение. И где откопал такое! Помнятся последние строчки: "… пуд зла, коварства десять килограммов и страсти тридцать три ведра!" Это, значит, в ней, в Женьке Кондратьевой. Правда, она не поняла – плохо это или хорошо такое количество страсти?
Почему у неё до восемнадцати лет не было парня? Мальчишек знакомых полно, а вот своего, такого, чтобы с ним можно было гулять по вечерам или ходить в кино на последний ряд? Чаще всего она гуляла с двумя друзьями, которые и приходили к ней только вдвоем. А однажды, когда она забыла дома перчатки – дело было зимой – они грели её руки в своих карманах. Один грел левую, другой – правую и каждый потихоньку пожимал её пальцы…
На втором курсе института, на дне рождения её подруги, она и познакомилась с Аркадием – двоюродным братом именинницы, Он как раз приехал в отпуск. Их геологическая партия нашла месторождение, кажется, полевого шпата. Аркадий после трехмесячного отсутствия в городе целыми днями валялся на диване и маялся от безделья. Вот его и пригласили Женьке на голову! Этой дурочке показалось, что перед нею необычный романтический герой, немногословный и мужественный – ведь о геологах пели: "Ты – ветра и солнца брат!"
В довершение ко всему Аркадий пригласил троих девушек, включая Евгению, в ресторан, где расплачивался такими крупными купюрами, которые Кондратьева видела прежде лишь у мамы в кошельке. Стипендию такими деньгами им не давали.
Конечно, теперь-то она понимает, что все делалось в расчете на её наивность: и подчеркнутая скупость фраз, и – не жалобы, упаси Бог! шутливые сетования на нелегкую профессию, которая не позволяет даже нормально встречаться с девушкой. Только познакомишься, и вот уж, труба зовёт! Словом, Евгения, не сводя с геолога сияющих глаз, через неделю пошла с ним в загс.
Никаких других парней не было. До Аркадия она даже ни с кем не целовалась. Вопреки анекдотам и всяческим россказням о том, что девушек в их городе не найти днем с огнем, замуж она выходила невинной. Аркадий – её единственный мужчина, так что упрекать Евгению в какой-то гиперсексуальности глупо. И вряд ли она такой уродилась…
Вот какие мысли промелькнули в её голове, когда она сидела с Виктором на этом огромном бревне.
Почему-то никаких угрызений совести она не испытывала. Вроде, незнакомый мужчина, и она уже не девушка, замужняя женщина – свекровь все время напоминала ей об этом, да, видно, напрасно тратила слова!
Они как-то сразу перешли на "ты" и говорили, говорили, словно были знакомы сто лет.
– Я думал, ты будешь кокетничать, тянуть слова, притворяться холодной и недоступной…
– Почему это я должна притворяться?
– Потому что красивые женщины обычно стараются набить себе цену.
Евгения не знала, обижаться ей или нет. С одной стороны, ничего хорошего нет в том, что она производит впечатление кокетки, но замечание, что она – красивая женщина, ей польстило.
– Возможно, – продолжал он между тем задумчиво, что твоя игра потоньше: попытаться превратить мужчину в задушевного друга, сыграть на доверии, он расслабится, размякнет и пожалуйста, бери его голыми руками! Теперь он ничего этакого себе позволить не может, чтобы твоего доверия не обмануть. Не жди, со мной такой номер не пройдёт!
– Да не собираюсь я играть на твоем доверии! – возмутилась Евгения. – Просто сидим рядом, разговариваем. Это к чему-нибудь обязывает?
– Тогда давай пойдём ко мне, – предложил он. – Всё же вечера ещё холодные.
Какой странный мужчина. Он и не пытался маскировать свои намерения.
– Рано! – хмыкнула она, подделываясь под его тон.
– Главное, чтобы не поздно. Раз уж мы так откровенны, хочу успокоить: я не насилую женщин… против их воли.
– А можно насиловать по их воле?
Он внимательно посмотрел на неё и покачал головой.
– Всё ясно. Тяжелый случай налицо: примитивные представления о жизни, отягощенные бытовым ханжеством… Конечно можно, Женя. И даже приходится.
Напросилась! Теперь её обвинили в ханжестве. Вот что значит нездоровое любопытство. Незаметно они сползли на скользкую тему. Здесь у них явно разные весовые категории. Наверняка, Виктор даже не представляет себе, насколько неграмотна она в подобных вопросах. То есть, литературу она читала, кино смотрела, но в жизни её все выглядело намного проще. И неинтересней.
– Небось, любишь всё расставлять по местам, чтобы было правильно, как положено? – продолжал почему-то злиться он.
– Не пойму, кто ты?
– По специальности? Или по призванию? Не волнуйся, не сексуальный маньяк.
– Все так говорят! – пошутила она фразой из какого-то кинофильма и поймала себя на мысли, что вовсе не боится его. От жизни устала, что ли?
– Скорее, я – исследователь, – задумчиво проговорил он.
– Исследователь женщин?
– А разве это чудо природы всесторонне исследовано? И не осталось никаких тайн?
– И у тебя есть лаборатория?
– К сожалению, однокомнатная. Но с ванной.
– Это удобно, – согласилась Евгения. – Тогда ты – наверняка холостяк?
– Женя, ты неоригинальна. Этот вопрос задает обычно девяносто процентов женщин.
– Женщины, переведенные на проценты… Фраза, достойная исследователя. Можно подумать, речь идет по крайней мере, о гареме царя Соломона.
– Гарем бы я не потянул. Не в смысле мужской силы, а в материальном отношении – их же всех пришлось бы содержать!