Замуж за бывшего
Шрифт:
Наш поцелуй уже не ласка, это уже прелюдия и я разочарованно мычу, понимая, что вот прямо сейчас она ни к чему не приведет.
Тело Юры каменеет, а язык усиливает напор и вот я уже мычу ему в рот, практически трахаясь через одежду, чувствуя, как о бедро трется его мощное напряжение.
Внезапно тишину между нами нарушает звон пряжки. Я задышала часто, понимая, что в данный момент нам доступно только одно сексуальное удовольствие, которое вряд ли нарушит сильно тишину и заглушит рев мотора.
Сердце рвется из груди и Юра рвет поцелуй, чтобы укусить мою губу и глухим шепотом предупредить:
— Сейчас, трахну твой рот.
Он тянет мою голову вниз, чуть отодвигаясь и щеку утыкается бархатная головка его крупного члена. Я задержала дыхание и невольно потерлась об нее — ужас, как похотливая кошка весной. Потом погладила губами, так что Юра дернулся и крепче зажал мои волосы в кулаке.
— Давай, рыжая, не томи.
Наверное, надо было воспротивиться, укусить его член, проткнуть зубами яйца что угодно, только не показывать, как мне хочется расслабиться, забыться от проблем, пусть даже таким сладко-порочным способом.
Одной рукой пробираюсь под футболку, млею от твердости пресса, а другой сжимая основание не менее твердого органа. Кончиком языка касаюсь уздечки, рисую узоры по все длине, зная, что сейчас над этим мужчиной имею власть я.
Но он не позволяет верховодить, всегда боялся отдаться мне полностью, раскрыть душу, и стать зависимым. Он обхватывает мою голову двумя руками и требовательно насаживает на свой член.
Дергается, а я терплю рвотный позыв, пока мой нос ощущает запах его мужественности.
Отпускает, выдыхает и снова. Я не успела отдышаться, как вновь ощутила в горле член.
И снова. И снова, пока Юра не наклоняется вперед, утробно рыча, и просто не начинает дергать бедрами, проталкивая член мне все глубже и глубже.
Я упираюсь руками ему в бедра и живот, стараюсь отстраниться, потому что уже неприятно. Уже плохо.
Он чуть ослабляет давление, но продолжает трахать мой рот. Его рука с головы переместилась на шею, спину и вниз, задрала платье. Обжигая касаниями, он погладил поясницу, спустился ниже и пробрался в трусики, сразу нащупывая уже влажные, половые губки.
Я прогнулась, когда он, сдавленно постанывая и тяжело дыша, протиснулся в меня пальцами. Стал трахать в том же ритме, что и я сосала его член.
Этим он подсказывал, какой темп нужно мне задать, увеличивая скорость, заставляя меня мычать и содрогаться от невыносимой сладкой пытки.
Мои чувства настолько обострены, что, кажется, сейчас меня порвет от восторга и удовольствия.
Юра тоже был на грани. Я чувствовала, как член пульсирует у меня во рту и разбухает точно так же как и клитор, который он принялся терзать большим пальцем.
Горячая сперма плеснула мне в горло, спустя еще минуту греховных ласк, заставив захлебнуться и закашляться, как раз в тот момент, когда оргазм вспышкой заполнил сознание, стискивая тело обручем экстаза.
Мелкая дрожь прошла, и я поняла, что уже лежу на колене Юры, и вижу его серьезное лицо. Словно он не кончил пару мгновений назад.
— Сосешь ты лучше, чем раньше. Было много практики?
Глава 47
Вот умеет он все испортить. Всегда — всегда после офигительного секса он говорил какие — ни будь гадости. Словно за шкирку спускал с небывалой высоты удовольствия и швырял об асфальт.
— Воды в рот набрала?
Я прикрыла глаза, тяжело вздохнула и пыталась унять желание отгрызть часть тела, что я только что ласкала. Но если я начну битву, то вновь проиграю, тем более мы уже подъехали к дому.
Молча мы прошли в спальню и только Юра крикнул:
— Тамара, ужин в спальню!
Ели тоже молча. После плотного ужина состоящего из простого русского винегрета котлет и картошки, меня влекла дрема, окутывая, маня поспать на этой широкой уже расстеленной кровати.
Я была рада, что эта озабоченная горилла даст мне отдохнуть. Он просто лег рядом и прикрыл веки.
— Юра.
— Дай отдохнуть. Совсем меня затрахала, — поворачивает он голову и разглядывает мое возмущенное лицо. — Ну, спрашивай.
— Отпусти меня. Просто дай уйти, — медленно проговорила онемевшими губами. Попытка не пытка.
Юра замер на мгновение, отвернулся и резко сел, смотря на дверь спальни. А потом заговорил на удивление серьезно. Без ужимок и хвастовства.
— Много ты знаешь бывших детдомовцев достигнувших хоть чего-то?
Это был риторический вопрос. Отвечать на него было необязательно.
Воспитанники приюта и правда редко мелькали в газетах и на обложках форбс, если не сказать — никогда. У них не было шанса пробиться в люди стать известными, если только они как Юра не пойдут по пути криминала. Разве, что Шатунов.
— Я не могу потерять возможность прорваться в думу законным путем. Понимаешь? — поворачивает он голову. — Сейчас я не могу дать промашку. И раз уж ты встала на моем пути, то придется содействовать.
Опять шантаж.
— То, что ты стал преступником, не делает тебя важным. Это говорит о том, что ты пошел по наилегчайшему пути.
— Это Лисса, чтобы ты там не думала. Единственный путь и пока я нахожу в шатком положении, тебе придется играть любящую жену.
— Или убьешь, — вскидываю я подбородок.
— Или оставлю себе навсегда, — хмыкает он. — Оказывается, это может быть достаточно приятным.
А у меня в голове только мысль и держится, что может быть действительно стать ласковой и нежной… Усыпить его бдительность. Тем более, что когда он не пытается раздвинуть мои ноги, оскорбить или избить он выглядит достаточно милым. Таким же Никита.