Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом
Шрифт:
– На первой встречной и женюсь, – оглушаю товарища своим решением и торопливо застегиваю пальто. – Главное, чтоб одинокой была, остальное мне до лампочки.
Вот обернусь, и та, что первой навстречу двинется, ту и буду обрабатывать. Кто за хорошее вознаграждение пожалеет страничку в паспорте? Только собираюсь столкнуться лицом к лицу со своей судьбой, а кто-то уже по плечу меня постукивает.
– На мне женись, – слышу женский испуганный голос и круто разворачиваюсь на пятках. Миловидная блондинка. Стоит, прижимая к груди папку с какими-то документами, и рассматривает плитку под своими ногами.
Неожиданно. Настолько, что я не нахожусь
Глава третья
Я в Борьку влюбилась сразу. С первого взгляда, пусть и немного затуманенного двумя бокалами водки с соком. Как на крыльях порхала, когда на меня, никому не известную первокурсницу, сам Борис Зайцев глаз положил! Растолкал толпу моих перепуганных одногруппниц и лениво ладошку свою протянул, на медленный танец приглашая.
Как хорош был, девочки! Волосы русые чуть на глаза спадали, улыбался и ямочки на щеках так и манили коснуться их пальцами, а этот его волевой подбородок — хоть статуи с него лепи! В общем, пропала я мгновенно, как только его наглые руки на мою талию улеглись, а в нос ударил аромат хорошего по студенческим меркам парфюма… Да и он в долгу не остался — уже через неделю всех своих воздыхательниц от себя отвадил и по вечерам в мою комнату на чай забегал. Я ведь тогда ничего была. Из причуд только две тонкие пряди, выкрашенные мелками в розовый.
В общем, долгий роман нам прочили все, даже позеленевшие от злости и зависти красотки экономического факультета, где мой бывший муж на то время четвертый год к красному диплому шел. Вздыхали, сворачивая оживленную беседу, стоило нам пройти мимо, а едва спины наши за поворотом скрывались, с пущим рвением принимались мне кости мыть – и чем я его взяла? Ведь ни роста, ни большой груди в моём загашнике не имелось: метр шестьдесят три, да неполная двойка под простеньким лифчиком. А ему хоть бы что! “Никого, — говорил, — мне, кроме Стешки, не надо!”
А сейчас вон, идёт позади, прижимая к боку свою новую возлюбленную, да словно специально детали предстоящей свадьбы с ней обсуждает:
– Мама моя пусть с нами за одним столом сидит, — а то можно подумать могло быть иначе! Если Нина Геннадьевна что решит, значит, необходимо беспрекословно подчиниться. Мы по этому принципу зал в её же подаренной квартире в дурацкие обои с красными розами выклеили. Также и плитку в ванную подбирали, чтобы, не дай бог, свекровь до сердечного приступа не довести. Я лишь диван и отвоевала: никого не предупреждая, выбрала подходящий на сайте, и только когда грузчики под окном настойчиво стали сигналить, поставила родственников перед фактом. Белый, угловой, обтянутый мягким велюром и украшенный десятком подушек с еле различимыми узором на обивке. Знала бы, какой он станет для меня обузой, ни за что бы купить не отважилась!
– А моих куда? Обидятся ведь! — грымза его будто специально голосовые связки во всю их мощь использует, чтоб мимо моих ушей ни одно слово не пролетело.
– Нет, Боречка, для родни отдельный стол поставим, пусть отношения налаживают! Да и рано еще о рассадке думать, лучше скажи, как тебе костюм свадебный, понравился?
Чертов светофор! Почему именно сейчас ему нужно загореться красным?
– Красивый, – бросает мой бывший, поравнявшись со мной, и краем глаза за реакцией следит.
Издевается! У нас ведь никого торжества не было! Втайне от всех после года головокружительного романа в застиранных джинсах расписались, а уже потом стали всех обзванивать. “Как? Не может быть?!” –
«А вот так! Беременна я, пап, скоро дедом станешь!» – до чертиков его неодобрения испугалась и все равно радовалась. Даже через месяц, когда неудачно упала с велосипеда и о рождении первенца пришлось позабыть, ни минуты не пожалела, что сменила фамилию на Борькину.
Господи, долго еще здесь стоять? Главное, панике не поддаваться! Хотя бы вон, номера машин в уме складывать, чтобы от их болтовни отвлечься! Этим и занимаюсь, даже тогда, когда пешеходы стройным рядком проезжую часть минуют: три, семь, восемь – итого восемнадцать; четыре, два, четыре – десятка; семь, один…
– Это еще что! Ты моего платья еще не видел! Главное, в него влезть, – не успеваю досчитать и еще больше поддаюсь беспокойству. Глаза так и бегают от летящих по дороге машин к асфальту, чтобы случайно в трещину каблуком не угодить. – Хотя в ателье обещали на талии подогнать, да и срок небольшой.
Вот! Вот от этой фразы мне хочется провалиться сквозь землю. Резко торможу и оборачиваюсь к Зайцеву. А он лишь виновато плечами пожимает.
– Чего? – Катька немного краснеет, но спорить с женихом не торопится, и в знак согласия на наш последний разговор, лишь в шарф подбородком ныряет. Неужели, совесть есть?
– Так вот, значит, как? И свадьба у вас на носу, и ребенка ждете? Это ж когда ты все успеваешь?
– Стеша, – теряется лишь на мгновение моя первая любовь, а мегера его тут же голову вскидывает.
– Мы перед вами отчитываться не должны! – и голос у нее все же мерзкий. Как ультразвук, хоть сварные швы им накладывай! – Вы теперь люди чужие, и Борины дела вас совсем не касаются!
Вот как. Значит, права я была, в наше время одна бумажка способна на многое: и свободу подарит и права отберет задавать вопросы мужчине, с которым столько лет ты кровать делила! Я и злюсь, и уже ощущаю, как изнутри меня колотить начинает от страха.
– Я не с тобой говорю.
– А я все равно считаю нужным ответить: вы в нашу жизнь не лезьте! Хватит и того, что мой Боречка рядом с вами пережил.
– Катюш, – он руки ее касается, за спину к себе заводит, а мне бросает прямо в лицо приговор:
– А как ты хотела? Я ж не виноват, что мне повезло – и женщину любимую встретил, и малыша скоро нянчить будем. Сколько ж можно нам с тобой эту лямку тянуть? Устал. И от депрессий твоих, и от этих проблем с дверями! А уж об уборке, вообще, молчу. Меня от запаха белизны уже воротит. Ладно б хоть ты родить могла, а так…
Замолкает и, несмотря на шум оживленных улиц, мне удаётся расслышать смешок, сорвавшийся с губ его пассии. И взгляд ее я тоже чувствую, и отнюдь не случайный толчок в плечо. Оставляют меня, оглушенную, стоять посреди широкого тротуара, а сами за автобусом бегут. Нога в ногу, что удивляет, ведь Катька, как я, низкорослая, а у Зайцева шаг все равно, что прыжок кузнечика. Мне при всем желании не угнаться.
Дура я, полная! Которая только и может, что людям жизнь отравлять! Даже маме и той надоела, хоть и молчит она, все мои заморочки на хорошее воспитание списывая. И вот так и умру. Одна. Супруга, неважно какого – красивого, как полысевший Зайцев, или кривого, как Квазимодо – никогда не найду. И детей не видать, их ведь ветром мне, увы, не надует. А если и надует, сценарий знаю – два выкидыша за спиной, и чтобы врачи не говорили, я в себя больше не верю!