Замуж за первого встречного или невеста с сюрпризом
Шрифт:
– Зато качество…
Началось. Я уже и забыла, что это такое: шоппинг с подругами, обсуждение понравившихся босоножек, горячий спор кому это платье с семидесятипроцентной скидкой больше идёт. Раньше времени обабилась, что ли. Вширь не пошла, а подруг на ведра и кастрюльки кипящие заменила.
Слушаю вполуха болтовню двух приятельниц да в зеркало на свою кислую физиономию посматриваю. Может, в брюнетку перевоплотиться? Грише ведь темноволосые нравятся. Хотя... Нравились, пока меня не встретил, так что нет, так свой век дохожу.
– Господи, кто тебя красил, милая?
–
– Оно и видно, что в парикмахерской. Руки бы Ирке этой оторвать!
И чего пристала? Я так лет с восемнадцати хожу! Главное, после покраски оттеночный шампунь не жалеть, чтоб желтизна быстрее сошла. А то однажды я прозевала и Борька надо мной неделю подшучивал. То кепки свои предлагал, то панамы, в которых свекровь моя по даче обычно щеголяет.
– Ты понимаешь, да? Надо спасать девчонку, а то мужа красавца из-под носа уведут! И немудрено с такой-то соломой.
– Вообще-то, я не глухая. Могли бы по телефону потом мне кости перемыть, - и сапоги мои обсудить, и пуховик, что Галя ещё на улице высмеяла, едва из мерседеса в норковой шубке выплыла! Вроде беззлобно, а все равно кольнуло. Даже со Снегиревым обсужу, как происшествие, заставившее меня понервничать.
– Чтобы ты и дальше по улицам в тряхомудие этом расхаживала? Нет уж, зря я курсы, что ли, веду? Сделаю из тебя человека! Да такого, что Гришке нашему все обзавидуются. Люд, давай спасай ситуацию, а то у Стефы завтра выход в люди намечается. И над длиной поколдуй, а то меня от вида секущихся кончиков в дрожь бросает!
А меня от этих двух крестных фей, у одной из которых вместо волшебной палочки в руках ножницы, а у другой моя карточка. С состоянием, которое она наверняка заставит меня спустить на новый гардероб… Господи, главное, чтоб не заставила меня нечто подобное нацепить - от неуместного во втором часу дня выреза на ее платье мне до сих пор перед посетителями торгового центра стыдно!
Гриша
Вы, милые женщины, когда мужчин своим видом наповал сразить собираетесь, хоть немного человечности проявляйте! А то так и овдоветь раньше времени немудрено! Или что пусть и куда гуманнее, но не менее неприятно, вообще, на праздник не попасть.
– Ну, Гриша! Что ж ты такой неаккуратный! – Стеша по комнате метаться начинает, с перепугу позабыв, где запасы влажных салфеток прячет, а я все откашляться не могу, подступившие к глазам слезы ладонью утирая. Чертов коньяк носом пошел!
– Снимай скорее, я застирну и утюгом подсушить попытаюсь.
Смотрите, заботливая какая! Сначала до тахикардии ногами своими довела, а теперь за рубашку мою переживает. Еще и смотрит с таким осуждением, словно я первоклашка, которого фотограф только что в нужную позу усадил, а стоило отвернуться, и я уже сгорбившись надписи на букваре прочитать пытаюсь! И не видать теперь мне хорошего снимка.
– Господи, до выкупа всего час!
– А я то тут при чем? Это ты меня врасплох застала! – где только откопала это оружие массового поражения? Да Лерка Ромкина теперь ее ни за что на свою свадьбу не пустит, конкуренции испугавшись. Кому захочется быть
– Ну извини! Не в блузке же мне иди. Сам-то нарядился, – пуговки торопливо на груди моей расстегивает, а я как озабоченный юнец в декольте ее заглядываю. Хотя что наговариваю. Как ревнивый муж, которому, прежде чем с такой красавицей из дому выйти, необходимо убедиться, что какой-нибудь проныра удачный ракурс не подберет и чего лишнего не рассмотрит!
– Нарядился… Ты, вообще, кто такая? Куда мою Стешу дела?
– Съела, – краснеет от такой похвалы и рывком с меня сорочку снимает, в ладошку мою запонки вкладывая. – И если уж начистоту, в десять утра коньяк хлестать…
Да знаю, знаю. Просто немного переживаю. Все-таки выкупы эти, подписи за регистрационной стойкой – большая ответственность. А теперь еще и жена свинью подложила! Как я смогу расслабиться, зная, что в зале Зайцев сидит? Что на ноги ее смотрит, на щиколотки тонкие, узкими ремешками от праздничных туфелек перехваченные. Что по плечам ее своими глазами скользит и наверняка грудь вниманием не обделяет. Слюни пускает или, того хуже, воспоминаниям предается о том, что она под этим черным тесным платьем прячет…
– Другого у тебя ничего нет? – сдаюсь, мысленно себе признаваясь, что во мне все-таки первобытный человек проснулся, и за спиной ее застыв, слежу как она под струей воды коньячное пятно отмывает. – Юбка у тебя, помнишь, строгая такая… Почему бы в ней пойти?
Платье, конечно, коленки скрывает, аккурат под ними заканчиваясь, но никакого простора воображению не остается.
– Потому что в ней я работаю. С детьми. А мы ведь не на детский праздник идем…
– Но и пенсионеров до сердечного приступа доводить права не имеем. Так что давай-ка, Стеш, раздевайся. Из дома не выпущу, пока что-нибудь поприличней не найдешь.
– Поприличней? – она возмущенно взвизгивает и, кран закрыв, холодно итог подводит:
– Да ты пещерный человек, Григорий. Даже не думала, что мужчины вроде тебя так ревновать умеют!
А как иначе-то?
– Умеют. И жен дома закрывать, тоже. Хочешь, продемонстрирую?
– Только попробуй! Это, между прочим, дизайнерское платье! Да я за него столько заплатила, сколько мой отец даже за три месяца не заработает! И, – пихает мне рубашку мокрую, – ничего не приличного в нем нет! Да я Галю еле уговорила именно на нем остановиться, потому что, по ее мнению, такое только после шестидесяти носить можно!
Ясно! Вот откуда ноги растут! Чертова тетка со своими куртизанскими замашками! Сама едва ли не голая ходит, еще и жену мою с пути истинного сбивает!
– Галя, значит, – бросаю рубашку свою в бельевую корзину, наплевав на Стешкины труды, и руки в карманах спрятав, желваками играю, молчаливо притихшую блондинку разглядывая. – А я то думал, чего это ты цвет волос обновила, столько пакетов с торгового центра приволокла и свой любимый пуховик подальше спрятала. Значит, решила ее услугами воспользоваться? И что, какой тебе курс по душе? Будешь с помощью ее тренировок вагинальные мышцы укреплять или для начала хватит уроков стриптиза?