Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Возможно, мисс Оринкорт потому ею и заинтересовалась, — сказала Миллеман и с презрительным видом самодовольно проследовала к камину.
— Мисс Оринкорт? — переспросила Агата.
— На днях я зашла сюда, смотрю, она читает какую-то книжицу. А когда меня увидела, сразу положила ее в витрину и захлопнула крышку. Вы бы слышали, с каким грохотом! Удивительно, что стекло не разбилось. Должно быть, вы как раз про эту книжку говорите.
— Да, вероятно, — кивнула Агата, торопливо пересматривая свои и без того хаотичные впечатления о мисс Оринкорт.
— Папочка сегодня не в лучшей
— Мне бы не хотелось, чтобы наши сеансы его слишком утомляли.
— В любом случае он ждет их с нетерпением и, я уверена, постарается позировать каждый день. В последнее время ему намного лучше, но иногда он слишком возбуждается, — последнее слово Миллеман произнесла как-то двусмысленно. — Он, знаете ли, натура очень тонкая и чувствительная. Анкреды, я считаю, все такие. Кроме Томаса. Мой бедняжка Седрик, к несчастью, тоже унаследовал их темперамент.
На это Агате сказать было нечего, и она с облегчением вздохнула, когда в гостиную вошли Поль Кентиш и его мать, а следом за ними — Фенелла. Баркер внес поднос с хересом. В зале раздался необычайно зловещий удар гонга.
— Кто-нибудь видел Седрика? — спросила Миллеман. — Хорошо бы он не опоздал.
— Десять минут назад он был еще в ванной, — сказал Поль, — я из-за него не мог туда попасть.
— О господи, — Миллеман покачала головой.
В комнату вплыла разодетая в пух и прах мисс Оринкорт, в выражении ее лица странным образом сочетались обида, торжество и агрессивность. За спиной у Агаты кто-то сдавленно ахнул, и, повернувшись, она увидела, что взоры Анкредов прикованы к бюсту мисс Оринкорт.
Бюст был украшен большой бриллиантовой звездой.
— Милли… — пробормотала Полина.
— Ты тоже увидела? — тихо прошипела Миллеман.
Мисс Оринкорт прошла к камину и положила руку на мраморную полку.
— Надеюсь, Нуф-Нуф не будет опаздывать, — сказала она. — Есть хочу — умираю. — Критически оглядев свои ярко-розовые ногти, она поправила бриллиантовую брошь. — Хорошо бы выпить.
На это заявление никто не ответил, только Поль смущенно откашлялся. Из зала донеслось постукивание палки.
— Вот и папочка, — нервно сказала Полина, и все Анкреды зашевелились. «Прямо как перед появлением августейшей особы», — отметила про себя Агата. В воздухе повисло настороженное ожидание.
Баркер распахнул дверь, и в гостиную, словно ожившая фотография, медленно вошел сэр Генри Анкред в сопровождении белого кота.
Говоря о сэре Генри Анкреде, нужно прежде всего отметить, что в собственный образ он вживался с наводящей оторопь виртуозностью. Красив он был невероятно. Волосы — чистое серебро; под тяжелыми бровями пронзительно-голубые глаза. Царственно выдающийся вперед нос. Под ним густые белоснежные усы, закрученные наверх, дабы оставить свободным доступ к устам великого актера. Четкий выпуклый подбородок, украшенный эспаньолкой. Одет сэр Генри был так, словно модельеры специально разработали этот костюм для публичных показов: бархатный вечерний сюртук, старомодный высокий воротничок, широкий галстук и висящий на длинной ленте монокль. «Даже не верится, что это человек из плоти и крови», — подумала Агата. Шел он медленно и опирался — но отнюдь не наваливался — на черную с серебром трость. Она для него не столько опора, сколько аксессуар, догадалась Агата. При своем чрезвычайно высоком росте он, несмотря на возраст, держался прямо.
— Папочка, это миссис Аллен, — сказала Полина.
Агата подошла поздороваться. «Так и тянуло сделать реверанс, — рассказывала она впоследствии Родерику. — Еле с собой совладала».
— Значит, это и есть наша знаменитая художница? — Сэр Генри взял ее протянутую руку. — Очень рад.
Он задержал ее руку в своей и внимательно посмотрел на Агату. На миг она представила себе молодого Генри Анкреда в зените славы и поняла, как, наверно, таяли женщины, когда он вот таким же взглядом смотрел на них с высоты своего роста.
— Очень рад, — повторил он с интонацией, тонко намекавшей, что его радует не только ее приезд, но и ее внешность.
«Ну-ка, притормози, голубчик», — подумала она и убрала руку. А вслух вежливо сказала:
— Надеюсь, что сумею порадовать вас и своей работой.
— Не сомневаюсь. — Сэр Генри галантно поклонился. — Не сомневаюсь. — У него, как вскоре поняла Агата, была привычка повторять одну и ту же фразу дважды.
Поль пододвинул ему кресло. Сэр Генри сел лицом к камину, а остальные, образовав полукруг, расположились по обе стороны от него.
Сэр Генри сидел, скрестив вытянутые ноги; левая рука — холеная, ухоженная — элегантно свисала с подлокотника. Позой он напоминал сейчас Карла II, и белый кот, беря на себя роль королевского спаниеля, грациозно вспрыгнул к нему на колени, немного там потоптался и лег.
— А-а, Карабас. — Сэр Генри погладил его и милостиво оглядел присутствующих. — Как приятно, — изящно описав рукой широкую дугу, он адресовал эти слова всем. На мгновение его взгляд остановился на бюсте мисс Оринкорт. — Очаровательно, — сказал он. — Прелестная картинка. Э-э… Пожалуй, рюмку хереса.
Поль и Фенелла взяли на себя обязанности хозяев. Херес был отличный. Последовала весьма учтивая беседа, сэр Генри вел ее с таким видом, будто давал аудиенцию.
— Я думал, Седрик тоже будет с нами ужинать, — сказал он. — Миллеман, ты ведь, кажется, говорила…
— Ах, папочка, мне ужасно неловко, что он опаздывает… Но он должен был срочно написать одно важное письмо. И наверно, не услышал гонга.
— Ты полагаешь? Куда ты его поселила?
— В «Гаррика», папочка.
— Тогда он не мог не услышать.
Вошел Баркер и объявил, что ужин подан.
— Я думаю, Седрика мы ждать не будем. — Сэр Генри согнал Карабаса с колен и встал. — Миссис Аллен, вы удостоите меня чести сопроводить вас к столу?
«Как жаль, что нет оркестра», — подумала Агата, беря его под руку. И пока они двигались в столовую, вела светский разговор так профессионально, будто вдруг во всех подробностях вспомнила салонные комедии, виденные в детстве. Они еще не дошли до двери, когда в зале раздался топот и в гостиную стрелой влетел красный от напряжения Седрик с белым цветком в петлице смокинга.