Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— А фамилия?
— Ее не было.
— Вот видите. Я же сказал, что это нелепица.
Капитан Бэннерман облегченно вздохнул.
— Но это дает основание сделать вывод, что жертва, боровшаяся перед смертью с убийцей, оторвала клочок талона, который был у него в руке. Другая часть либо осталась у него, либо ее унесло ветром.
— Но ведь могло случиться, что убитая схватила эту бумажку, когда ее несло ветром по причалу.
— Могло.
— Что я считаю вероятней всего. Ну, а вторая половина?
— Когда я выезжал утром в Портсмут, вторая половина талона найдена не была.
—
— Но если у ваших пассажиров сохранились посадочные талоны…
— Что это они должны у них сохраниться?
— Если не возражаете, обсудим этот вопрос чуть позже. Итак, группа из Ярда прибыла на место происшествия и произвела свои обычные расследования. Мы связались с представителями вашей компании, которые больше всего на свете опасались того, что ваше судно могут задержать…
— Никогда бы такого не допустил! — вырвалось у капитана.
— Однако мое начальство пришло к выводу, что у нас нет достаточных оснований для того, чтобы задерживать отплытие и производить на судне обыск.
— Этого еще не хватало!
— Следовательно, было решено, что я поплыву с вами, по мере возможности сохраняя все в тайне.
— Ну, а если вы не получите моего согласия? Что тогда?
— Я думаю, вы не станете чинить нам препятствия. Но давайте предположим обратное: вы против каких бы то ни было расследований, я вам подчиняюсь — чего, разумеется, никогда не будет, — еще до того, как мы ступим на сушу, на борту будет труп.
Капитан Бэннерман уперся ладонями в колени и подался вперед, вплотную приблизив к Аллейну свое лицо цвета лежалого кирпича. У него были голубые и очень проницательные глаза — именно такие, какими не без основания наделяют в своем воображении моряков сухопутные люди.
— Вы хотите сказать, что этот парень еще не утихомирился и что он не вытерпит до конца плавания? — Капитан был явно раздражен.
— До сих пор он действовал с интервалами в десять дней, так что вполне может возобновить свою деятельность где-то между Ляс-Пальмасом и Кейптауном.
— Не верю. Не верю, что он на моем судне. Кстати, какой он из себя?
— То же самое я мог бы спросить и у вас.
— Я тут ни при чем.
— Это я к примеру. Закурить можно?
— Пожалуйста.
Капитан полез в карман за портсигаром.
— Свою трубку, если не возражаете. — Аллейн достал трубку и стал набивать ее табаком. — Такие случаи, с нашей точки зрения, самые каверзные. Благодаря кое-каким уловкам мы можем изловить шулера, афериста, вора или обычного убийцу. Те, как правило, ведут себя соответствующим образом и держатся своих. Что касается человека, который никогда в своей жизни не имел дела с полицией и который, возможно, лишь на склоне лет начал сводить счеты с женщинами столь необычным способом … — Аллейн развел руками. — Тут бы очень помог психиатр. Да ведь только он ни за что к нему не обратится. Он единственный в своем роде образец. Только чего? Дурных семейных отношений или деспотичной мамаши? А может, когда-то он получил удар футбольным мячом по голове? Может, над ним измывался школьный учитель? Или всему виной наследственная болезнь? Здесь можно лишь гадать, бесспорным же является то, что он существует. В повседневной жизни это может быть обычный, незаметный человечек, который прожил в полном согласии с законом, скажем, пятьдесят лет, шесть месяцев и один день. На второй день он попирает закон и становится убийцей. Наверное, и раньше в его поведении были какие-то аномалии, которые ему до сих пор удавалось, хоть и с трудом, скрывать. Но вот они вырвались из-под его контроля и сделали его своим рабом. Они понуждают его совершать преступления. Он весь в их власти, он не способен от нее освободиться. Таким образом он становится убийцей.
— Вот тут я с вами целиком и полностью согласен, — оживился капитан Бэннерман. — Считай, в любом из нас вдруг может проснуться такое, чего сроду не ждешь. Тут вы правы. Но только не на моем судне.
Мужчины молча уставились друг на друга. У Аллейна шевельнулось недоброе предчувствие. Уж кто-кто, а он знал, к чему может привести упрямство.
Между тем «Мыс Феревелл» шел полным вперед, держа курс в дальние страны. Спокойное, залитое солнцем море с удовольствием приняло судно в свои объятия. Кильватер уверенно разрезал волны, машины работали ритмично. Англия осталась позади. Впереди был Ляс-Пальмас.
— Итак, что вам от меня нужно? — вопрошал капитан Бэннерман. — Одним словом, что я должен делать?
— Сначала я скажу вам, чего вы не должны делать. Вы не должны говорить им, кто я и чем занимаюсь.
— Вот как?
— Понимаю, что должность ответственного за прием и выдачу грузов в наши дни несколько архаична, так что мне она вряд ли подойдет. Может, представите меня как прораба компании, который держит путь в ее дурбанский филиал?
— Нет, для вас это слишком мелко.
— Хотите сказать, не тот возраст?
— Возраст тут ни при чем. И внешность тоже. Кстати, она обманчива.
— Я что-то не совсем…
— И на больного вы тоже не похожи. А то тут у нас в позапрошлое плавание был троюродный брат нашего управляющего. Его лечили от белой горячки, а после прописали плавание. Нет, вы на него не похожи. Если уж на то пошло, вы и на сыщика-то не похожи, — обиженно добавил капитан Бэннерман.
— Боюсь, это не моя вина.
— Вы и смолоду были сыщиком?
— Нет.
— Давайте вот как сделаем. Вы — кузен нашего председателя и едете через Дурбан в Канберру с какой-то там дипломатической миссией или чем-то в этом роде. Этому по крайней мере все поверят.
— Вы думаете?
— Уверен.
— Что ж. Отлично. А кто ваш председатель?
— Сэр Грэм Хармонд.
— Такой маленький толстый заика с поросячьими глазками?
— Да, если вас интересуют такие подробности.
Капитан Бэннерман сверлил Аллейна недобрым взглядом.
— Я с ним знаком. Подойдет.
— Очень рад.
— Свою настоящую фамилию я, пожалуй, сохраню в тайне. Обо мне что-то писали в газетах. Как насчет С. Дж. Родерика?
— Что еще за Родерик?
— Это имя мне дали при крещении, но в прессе оно не упоминалось. Когда приходится жить под чужим именем, скорей реагируешь на то, к какому так или иначе привык. — Он на минуту задумался. — Нет, уж лучше подстрахуемся и назовем меня Бродериком.