Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Но это неправда, — произнес он. — Вы всегда знали, что случилось. Это было хорошо известно.
Он прикрыл рот рукой и дочитал до конца. Когда последняя страница была перевернута, полковник Картаретт взял рукопись и спрятал ее в конверт.
— Мне чертовски жаль, Джордж, — сказал он. — Одному Богу известна как мне не хотелось всем этим вас обременять.
— А я и не понимаю, зачем вы это сделали. Зачем дали это мне? Зачем не кинули эту рукопись в камин?
Картаретт мрачно ответил:
— Я
— А вы подумали, чем это обернется для нас? Об этом вы подумали? Это… Это немыслимо. Вы наш старый друг, Морис. Мой отец поручил вам это дело, потому что считал вас другом. В известном смысле, — добавил Джордж, еще не до конца свыкнувшись с новой для него идеей, — в известном смысле он вручил вам нашу судьбу.
— Вот уж такого наследства я бы не пожелал! Но это, разумеется, не так. Вы придаете этому слишком большое значение. Я знаю, поверьте мне, Джордж, знаю, как мучительно это будет для всех вас. Но думаю, в обществе на это взглянут милосерднее, чем вы предполагаете.
— С каких же это пор, — вопросил Джордж, став красноречивее, чем от него можно было ожидать, — с каких это пор Лакландерам предлагают стоять с протянутой рукой в ожидании милосердия?
На это полковник Картаретт ответил беспомощным взмахом руки.
— Мне ужасно жаль, — сказал он, — но, боюсь, это только красиво звучит и ровным счетом ничего не значит.
— Откуда такое высокомерие?
— Ну-ну, не надо, Джордж!
— Чем больше думаешь, тем хуже все выглядит. Послушайте, Морис, хотя бы ради приличия…
— Я пытался взглянуть на это с точки зрения приличия.
— Это убьет мою мать!
— Я знаю, это глубоко ее огорчит. О ней я тоже подумал.
— А о Марке? Это и его погубит. Его, юношу! Моего сына! В самом начале пути!
— Другой молодой человек тоже был единственным сыном и тоже только начинал свою карьеру.
— Он умер! — воскликнул Джордж. — Он не страдает! Он умер!
— А его честь? Его отец?
— Я не могу спорить с вами. Я человек простой и, смею заметить, старомодный. Я верю в надежных друзей и в семейные узы.
— Но чего это стоит другим друзьям и другим семьям? Прекратите это, Джордж, — сказал полковник.
Кровь снова прилила к лицу Джорджа. Он побагровел и произнес чужим голосом:
— Отдайте мне рукопись моего отца. Отдайте мне этот конверт. Я этого требую.
— Не могу, старина. Господи, неужели вы не понимаете, что, если бы я мог с чистой совестью избавиться от этой рукописи или сжечь ее, я бы давно это сделал? Говорю вам, мне самому тошно от этого дела!
Полковник спрятал конверт во внутренний
— Вы, разумеется, вправе, — сказал он, — все обсудить с леди Лакландер и с Марком. Ваш отец не оставил никаких распоряжений на этот счет. К слову, я принес с собой копию его письма на случай, если вы решите поговорить с ними об этом. Вот она.
Полковник достал третий конверт, положил его на стол и двинулся к дверям.
— Да, Джордж, — произнес он, — но верьте, мне очень жаль. Я глубоко сожалею об этом. Если бы я знал, как повести себя по-другому, я был бы только рад. Что?
Пробормотав что-то нечленораздельное, Джордж Лакландер теперь грозил пальцем полковнику.
— После всего этого, — сказал он, — вы сами должны понимать, что не может быть и речи о каких-то будущих отношениях между вашей дочерью и моим сыном.
Полковник молчал так долго, что оба собеседника в конце концов услышали тиканье часов над камином.
— А я и не знал, — произнес он наконец, — что такая проблема существует. Вы, надо полагать, заблуждаетесь.
— Я не заблуждаюсь, позвольте вас уверить. Однако здесь и обсуждать нечего. Марк да, надо думать, и Роза позаботятся о том, чтобы об этом и речи не было. Вы, конечно, загубите ее судьбу с такой же легкостью, с какой разрушаете счастье нашей семьи.
С минуту Лакландер вглядывался в изумленное лицо полковника.
— Она в него по уши влюблена, — добавил он, — уж можете мне поверить.
— Если это сказал вам Марк…
— Почему это Марк? Я… я…
Густой голос Лакландера дрогнул и оборвался.
— Вот как? — сказал полковник. — Тогда могу ли я осведомиться об источнике вашей информации?
Они смотрели друг на друга, и, как ни странно, одна и та же догадка мелькнула сперва в глазах Джорджа Лакландера, а потом — во взгляде полковника.
— Впрочем, это не важно, — заметил полковник. — Тот, кто вам это сказал, без сомнения, заблуждается. Мне больше незачем у вас оставаться. До свидания.
Он вышел. Окаменев, Джордж смотрел, как Картаретт прошел внизу, под окнами. Потом им овладела паника. Он пододвинул к себе телефонный аппарат и дрожащей рукой набрал номер полковника Картаретта. В трубке раздался женский голос.
— Китти! — сказал Джордж. — Это ты, Китти?
Полковник Картаретт пошел домой короткой дорогой — по тропинке, известной под названием Речной. Она проходила через Нанспардон, от начала Уоттс-лейн, и огибала площадку для гольфа, принадлежащую Лакландерам. Дальше Речная тропинка спускалась к Нижнему мосту и на противоположной стороне поднималась до рощицы Картареттов. Затем она шла понизу, пересекая участки капитана Сайса и мистера Финна, и вновь сливалась с Уоттс-лейн ниже холма Уоттс-хилла.