Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

Сарнов Бенедикт Михайлович

Л. Н. ТОЛСТОЙ "ВОЙНА И МИР"

Том первый. Часть третья. Глава седьмая

– Батюшки! как ты переменился!
– Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы. Ну, что ты, как? Уже обстрелен?..

Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и указывая на свою подвязанную руку.

– Вот как, да, да!
– улыбаясь, сказал Борис, - а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно

ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы - я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.

И оба приятеля рассказывали друг другу - один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц.

– О гвардия!
– сказал Ростов.
– А вот что, пошли-ка за вином.

Борис поморщился.

– Ежели непременно хочешь, - сказал он.

И, подойдя к кровати, из-под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.

– Да, и тебе отдать деньги и письмо, - прибавил он.

Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать.

В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.

– Вот глупости! Очень мне нужно, - сказал Ростов, бросая письмо под стол.

– Зачем ты это бросил?

– Письмо какое-то рекомендательное, чорта ли мне в письме!

– Как чорта ли в письме?
– поднимая и читая надпись, - сказал Борис. Письмо это очень нужное для тебя.

– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.

– Отчего же?
– спросил Борис.

– Лакейская должность!

– Ты все такой же мечтатель, я вижу, - покачивая головой, сказал Борис.

– А ты все такой же дипломат. Ну, да не в том дело. Ну, ты что? спросил Ростов.

– Да вот, как видишь. До сих пор все хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться на фронте.

– Зачем?

– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.

– Да, - задумчиво сказал Уотсон, дочитав эту сцену до конца.
– Вы правы. Ростов, конечно, не Чацкий. Но Друбецкой - это и впрямь второй Молчалин. Право, я бы ни чуть не удивился, если бы оказалось, что у Друбецкого и Молчалина был один и тот же прототип. Наверно, так оно и было?

– На этот счет мне ничего не известно, - покачал головой Холмс. Впрочем, не думаю. У Молчалина, скорее всего, был не один, а множество прототипов. Да и у Друбецкого тоже.

– То есть как это множество?
– изумился Уотсон. Неужели такое тоже бывает?

– О, разумеется! И гораздо чаще, чем вы это можете себе представить.

Я вижу, Уотсон, вам не терпится узнать, как именно это происходит?

– Не стану спорить, друг мой, - согласился Уотсон.
– Вы в самом деле очень меня заинтриговали.

– В таком случае нам с вами придется провести еще одно расследование, специально посвященное выяснению этого вопроса.

МОЖЕТ ЛИ У ОДНОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ГЕРОЯ

БЫТЬ НЕСКОЛЬКО ПРОТОТИПОВ"?

Расследование ведут Шерлок Холмс и доктор Уотсон

– Любопытный субъект, не правда ли?
– сказал Холмс.

Уотсон вздрогнул и оторвал глаза от окна.

– Любопытный?
– переспросил он.
– Я бы выразился иначе. Странный... Я наблюдаю за ним вот уже минут двадцать...

– Не двадцать, а уже почти двадцать три минуты, - уточнил Холмс.
– Срок достаточный, чтобы выяснить всю его подноготную.

– Такому проницательному человеку, как вы, Холмс, быть может, хватило бы и трех минут на то, для чего мне понадобилось около получаса.

Холмс усмехнулся.

– Дело не в сроках, друг мой, - добродушно сказал он.
– Смею вас уверить, что, если вы хотя бы даже и за полчаса увидите то, что я разгляжу за три минуты, это будет еще не так худо.

– Вам угодно считать меня слепцом, - обиделся Уотсон.
– Однако кое-что я все-таки вижу.

– Ну-ну, не сердитесь, - миролюбиво сказал Холмс.
– Лучше поделитесь со мною тем, что вы увидели. Итак, что вы можете сказать про этого странного человека, который вот уже битый час стоит у нас под окнами, не решаясь сдвинуться с места, подняться по лестнице и постучать в дверь.

– По-моему, дорогой Холмс, это случай настолько ясный, что даже вы ничего не сможете добавить к тому, что заметил я. Это человек прежде всего весьма предусмотрительный...

– В самом деле?

– Ну конечно! Вы только поглядите на него: в ясный, теплый, солнечный день он в теплом пальто на вате, в калошах, с зонтиком. Это уже даже не предусмотрительность, а какая-то патологическая боязливость. Как бы то ни было, он - чудовищный педант. Я думаю, что, скорее всего, он старый холостяк. Я сам, как вы знаете, долгое время жил один и отлично знаю, что у нашего брата холостяка со временем вырабатывается тьма всяких нелепых и даже смехотворных привычек.

– Браво, Уотсон!
– одобрительно воскликнул Холмс.
– Ну-с? Дальше?

– Вам мало?
– удивился Уотсон.
– Мне кажется, дорогой Холмс, что я извлек из своих наблюдений все, что из них можно было извлечь. Боюсь, что даже вы не сможете тут ничего добавить.

– Пожалуй, - согласился Холмс - Разве только самую малость.

Уотсон просиял. Однако торжество его длилось недолго.

– Вы отметили только калоши, зонтик да теплое пальто на вате, - начал Холмс.
– А вы заметили, что зонтик у этого господина в чехле?