Занятные истории
Шрифт:
– Пожалуйста, разорвите подписанный мною указ.
Зубов растерялся, покраснел, но, делать нечего, разорвал.
В 1807 году, во время пребывания своего в Вильне, император Александр поехал однажды гулять верхом за город и, опередив свою свиту заметил на берегу реки Вилейки несколько крестьян, которые что-то тащили из воды. Приблизившись к толпе, государь увидел только что утонувшего парня. Крестьяне, приняв царя за простого офицера, обратились к нему за советом, что делать в этом случае. Александр тотчас соскочил с лошади, помог им раздеть несчастного и начал сам растирать его.
– Боже мой! Эта минута – счастливейшая в моей жизни!
Возвращенному к жизни продолжали подавать деятельные пособия. Виллье старался удержать кровь, которой вытекло уже довольно. Государь разорвал свой платок, перевязал руку больного и оставил его не прежде, как уверившись, что он вне опасности. По приказанию Александра, бедняк был перенесен в город, где император не переставал заботиться о нем и по выздоровлении дал ему средства к безбедному существованию.
Однажды министр юстиции И.И. Дмитриев, явясь с докладом к императору Александру, представил ему дело об оскорблении Величества. Государь, отстранив рукою бумаги, сказал:
– Ведь ты знаешь, Иван Иванович, что я этого рода дела никогда не слушаю. Простить – и кончено. Что же над ними терять время?
– Государь, – отвечал Дмитриев, – в этом деле есть обстоятельства довольно важные, дозвольте хоть их доложить отдельно.
Александр, помолчав и подумав немного, возразил:
– Нет, Иван Иванович, чем важнее такого рода дела, тем меньше хочу их знать. Тебя это, может быть, удивляет, но я тебе объясню. Может случиться, что я, как император, все-таки прощу, но как человек буду сохранять злобу; а я этого не хочу. Даже при таких делах впредь не говори мне никогда имени оскорбителя, а говори просто: «дело об оскорблении Величества», потому что я, хотя и прощу, хотя и не буду сохранять злобы, но буду помнить его имя, а это нехорошо.
В сражении при Монмартре особенно отличился находившийся в русской службе генерал граф Ланжерон. Через несколько дней после этого, на обеде, к которому был приглашен и Ланжерон, император Александр обратился к графу и сказал:
– Я недавно осматривал высоты Монмартра и нашел там запечатанный конверт на ваше имя.
Ланжерон отвечал, что ничего не терял.
– Однако, я, кажется, не ошибся, – возразил государь, и, вынув из кармана пакет, подал ему, прибавив: – посмотрите.
Взяв пакет, Ланжерон с удивлением увидел, что он, действительно, адресован на его имя. Можно судить о его радости, когда, распечатав пакет, он нашел в нем орден св. Андрея Первозванного.
В 1818 году, беседуя с прусским епископом Эллертом, император Александр сказал: «Императрица Екатерина была умная, великая женщина, но что касается воспитания сердца в духе истинного благочестия, при петербургском дворе было – как почти везде. Я чувствовал в себе пустоту, и мою душу томило какое-то неясное предчувствие. Пожар Москвы (в 1812 году) просветил мою душу; суд Божий на ледяных полях России преисполнил мое сердце теплотою веры.
Тогда я познал Бога, как открывает нам Его Святое Писание; с тех только пор я понял Его волю и Его закон, и во мне зрела твердая решимость посвятить себя и свое царствование Его имени и славе».
Во время своего путешествия в Вятку в 1824 году государь Александр Павлович проезжал одну станцию на сибирском тракте. Пока перепрягали лошадей, он вышел прогуляться по довольно большому селению. По дороге зашел в небольшую, но светлую и довольно опрятную избу. Увидел старуху, сидевшую за прялкой, и попросил у нее напиться. Старуха, не знавшая о приезде государя, подала жбан холодного кваса. Напившись, государь спросил ее: видала ли она царя?
– Где ж мне, батюшка, видеть его? Вот, говорят, скоро проезжать здесь будет: народ-то, чай, валом валит, куда уж мне, старухе.
В этом время входит в избу свита государя.
– Экипажи готовы, Ваше Величество, – сказал барон Дибич.
В ту же минуту старуха сдернула с головы свою шамшуру (головной убор) и, подняв ее вверх, закричала: «Караул!»
Государь изумился:
– Что с тобою, старушка? Чего ты кричишь?
– Прости меня, грешную, батюшка царь! Нам велено было, как завидим тебя, кричать, а что кричать, не сказали…
Государь рассмеялся и, оставив на столе красную ассигнацию, отправился в дальнейший путь.
Проезжая в 1824 году через Екатеринославскую губернию, император Александр остановился на одной станции пить чай. Пока ставили самовар, государь разговорился со станционным смотрителем и, увидев у него на столе книгу Нового Завета, в довольно подержанном виде, спросил:
– А часто ли ты заглядываешь в эту книгу?
– Постоянно читаю, Ваше Величество.
– Хорошо. Читай, читай, – заметил император, – это дело доброе. Будешь искать блага души, найдешь и земное счастье. А где ты остановился в последнее чтение?
– На Евангелии святого апостола Матфея, Ваше Величество.
Государь по какой-то необходимости выслал смотрителя и в его отсутствие проворно раскрыл книгу на одной из глав Евангелия от Марка и вложил в нее пять сотенных ассигнаций.
Прошло несколько недель. Возвращаясь обратно по той же дороге, государь узнал станцию и приказал остановиться.
– Здравствуй, старый знакомый, – сказал он, входя к смотрителю, – а читал ли ты без меня свое Евангелие?
– Как же, Ваше Величество, ежедневно читал.
– И далеко дошел?
– До святого Луки.
– Посмотрим. Давай сюда книгу.
Государь развернул ее и нашел положенные им деньги на том же месте.
– Ложь – великий грех! – сказал он, вынул бумажки и, указывая смотрителю на открытую им страницу, прибавил: – Читай.
Смотритель с трепетом прочитал: Ищите прежде Царствия Божия, а остальное все приложится вам.
– Ты не искал Царствия Божия, – заметил государь, – а потому недостоин и царского приложения.