Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы
Шрифт:
В целом в течение 28 августа между МИД в Берлине и немецким посольством в Москве состоялся обмен 4-мя посланиями на тему якобы объявленного отвода советских войск от польской границы. Отвечая на послание Э. Вайцзеккера, Ф. Шуленбург докладывал в Берлин, что В. Молотов высмеял сообщения зарубежной прессы об отводе советских войск от польской границы. В ответ на телефонный запрос И. Риббентропа Ф. Шуленбург подготовил меморандум для берлинского МИД, в котором утверждал, что сообщения зарубежной прессы об отводе были неверными. Советские войска на польской границе не только не были сокращены, а, наоборот, увеличены. Последним документом на эту тему была телеграмма Э. Вайцзеккера немецкому посольству в Москве от 28 августа, в которой со ссылкой на запрос И. Риббентропа советской стороне предлагалось опубликовать сообщение о концентрации войск Красной армии на польской границе.
29 августа Ф. Шуленбург направил секретную телеграмму в Берлин о том, что, по мнению всех военных атташе в Москве, советские войска в полной боевой готовности сконцентрированы на западной границе. Буквально через минуту германское посольство направило новое послание в МИД за подписью Э.-А. Кёстринга и Ф. Шуленбурга.
157
Ibid. Р. 409. Генерал бригады польской армии В. Стахевич писал о концентрации советских войск на границе с Польшей на протяжении всех 1930-х годов и усилении советских военных мероприятий с осени 1938 г. См… Wrzesie'n 1939. Radzieckie zagrozenie Rzeczypospolitej w dokumenlach, relacjach i wspomnieniach… S 118–119.
158
Documents on German Foreign Policy. P. 419.
На сигналы из Минска от польского консула К. Рудского и сообщения прессы о передислокации советских войск с территории Белоруссии на Дальний Восток еще раньше отреагировали в Польше. Об этом свидетельствует письмо вице-директора политического департамента Министерства иностранных дел Польши во Второй отдел Генерального штаба польской армии от 22 августа с просьбой проверить информацию об отходе войск Белорусского специального военного округа [159] .
30 августа Ф. Шуленбург обстоятельно информировал Берлин о содержании заявления ТАСС, которое опровергало сообщения зарубежной прессы об отводе советских войск от польской границы. Наоборот, как уведомляло ТАСС, советское Верховное главнокомандование приняло решение увеличить количество гарнизонов на западных границах СССР «в связи с усилением напряженности на восточных территориях Европы» [160] . В тот же день Ф. Шуленбург сообщал в Берлин о том, что из-за временного отсутствия В. Молотова в Москве он не имел возможности еще раз напомнить ему о настойчивой просьбе И. Риббентропа по поводу неотложного прибытия советских военных представителей в Берлин. 30 августа немецкий посол уведомил Берлин, что новый советский военный атташе и другие офицеры, как официально информирует советская сторона, отправятся в Берлин 31 августа.
159
Wrzesie'n 1939. Radzieckie zagrozenie Rzeczypospolitej w dokumentach, relacjach і wspomnieniach… S. 79.
160
Documents on German Foreign Policy… P. 438–439.
31 августа директор политического департамента МИД Германии Э. Вёрман, ссылаясь на информацию Ф. Шуленбурга, доложил, что советская военная делегация отъедет из Москвы 1 сентября. И. Риббентроп предлагал опубликовать в Берлине и Москве индентичные коммюнике о ее прибытии в Берлин.
1 сентября, в день, когда началась германская агрессия против Польши. Ф. Шуленбург подготовил меморандум, в котором говорилось, что начальник штаба германских военно-воздушных сил обратился с просьбой к наркому радиосвязи СССР, чтобы радиостанция в Минске посылала сигнал-вызов «Рихард Вильгельм 1,0» в перерывах между радиопрограммами и повторяла слово «Минск» как можно чаще во время трансляции передач. Немцы также просили ответить, когда и с какого конкретного времени начнутся необходимые им трансляции минской радиостанции [161] .
161
Ibid. Р. 480; Мельтюхов М. И. 17 сентября 1939. Советско-польские конфликты 1918–1939. М., 2009. С. 337.
В этот же день в немецком МИДе был подготовлен отчет о телефонном разговоре с Ф. Шуленбургом, в котором сообщалось, что до прибытия советских офицеров непосредственно в Берлин советское правительство не желает публиковать никаких сообщений об этом событии.
На следующий день Ф. Шуленбург сообщал на Вильгельмштрассе, что В. Молотов по-прежнему не считает желательным публиковать коммюнике о советской военной миссии даже после прибытия офицеров в Берлин, опасаясь за их безопасность. По мнению советского правительства, в прессе обеих стран достаточно упоминания о назначении нового советского военного атташе.
3 сентября И. Риббентроп вновь направил подробную и строго секретную телеграмму Ф. Шуленбургу о том, что он предвидит быстрый разгром польской армии и последующую оккупацию территории, обозначенной в Москве как немецкая сфера интересов. Однако военные обстоятельства требуют продолжения немецкого наступления против польских вооруженных сил, находящихся в советской сфере интересов. И. Риббентроп инструктировал посла, чтобы тот обсудил с В. Молотовым вопрос, насколько СССР хотел бы воевать против этих польских сил и оккупировать советскую сферу интересов самостоятельно. Это, по словам И. Риббентропа, было бы не только помощью немцам, но и соответствовало бы московским соглашениям (имелись ввиду секретный протокол к договору от 23 августа, просьба Молотова о внесении изменений в пункт 2 секретного протокола от 24 августа и согласие Германии удовлетворить эту просьбу от 27 августа [162] ) и советским интересам. В телеграмме также содержалось пожелание, чтобы Ф. Шуленбург определил степень вероятности обсуждения этого вопроса с советскими офицерами, которые только что прибыли в Берлин, а также позицию советского правительства по этому вопросу в целом [163] .
162
Ibid. Р. 246, 295, 356; Год кризиса, 1938–1939: Документы и материалы. В 2 т. Т. 2 (2 июня 19.39 г. 4 сентября 1939 г.). М., 1990. С. 335.
163
Documents on German Foreign Policy. P. 540–541.
В этот же день немецкий посол поставил перед В. Молотовым вопрос о готовности для СССР «в удобный момент занять часть Польши, которая была отнесена к «русской сфере влияния» [164] . Для оказания давления на советское руководство германские войска 9 сентября 1939 г. перешли демаркационную линию, установленную секретным протоколом, заняли Брест и стали двигаться дальше на Восток.
10 сентября В. Молотов во время встречи с Ф. Шуленбургом заявил: в связи с тем, что «Польша разваливается на куски», Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Он честно пояснил немецкому послу суть этой мотивировки: «Такая причина представит интервенцию Советского Союза пристойной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором». Однако в телеграмме Ф. Шуленбургу от 15 сентября И. Риббентроп выразил недовольство подобной трактовкой, и отметил, что это «не соответствует реальным немецким устремлениям, которые ограничены исключительно хорошо известными немецкими жизненными интересами», а также противоречит соглашениям, которые были достигнуты в Москве.
164
CCCP — Германия 1939: T.l: Документы и материалы о советско-германских от ношениях с апреля по октябрь 1939 г. Вильнюс, 1989. С. 80–81
14 сентября газета «Правда» опубликовала статью «О внутренних причинах военного поражения Польши», в которой констатировалось, что угнетение и неравноправное положение национальных меньшинств стали источником слабости польского государства и внутренней причиной ее поражения. Особое внимание обращалось на бесправное положение 11 миллионов украинцев и белорусов [165] .
В. Молотов на встрече с Ф. Шуленбургом 16 сентября признал, что предложенное советским правительством обоснование интервенции в Польшу содержит обидную для немцев формулировку, но просил учесть, что СССР оказался в очень деликатной ситуации: «Советское правительство, к сожалению, не видело какой-либо другой причины, так как до этого Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдывать за границей свое теперешнее вмешательство» [166] . Он также отметил, что теперь уже нет потребности в совместном советско-германском коммюнике по случаю начала советской акции в Польше. В. Молотов сказал, что советское правительство намерено следующим образом мотивировать свои действия: «Советский Союз считает своим долгом вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению работать спокойно» [167] .
165
О внутренних причинах военного поражения Польши // Правда. 1939. 14 сентября.
166
СССР-Германия 1939: Т.1. С. 94.
167
Там же: Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941 М., 1992. С. 90.
Опубликованные в последние годы польские дипломатические документы о сентябрьских событиях 1939 г. еще раз подтверждают, что вступление Красной армии в Польшу оказалось полной неожиданностью для ее политических и военных кругов. Шифрованная телеграмма польского посла в Москве В. Гжибовского Министерству иностранных дел Польши от 14 сентября была посвящена статьям в советской прессе о восстании в Восточной части Малой Польши и «волнениях белорусов, которые стремятся к созданию самостоятельной республики». Эта информация, писал В. Гжибовский. полученная якобы из Берлина, распространялась среди резервистов в Москве несколько дней тому назад, и поэтому посол придавал ей определенное значение [168] .
168
Polskie dokumenty dyplomatyczne. 1939: wrzesien-grudzien. Warszawa, 2007. S. 80
В ответ заместитель министра иностранных дел Польши Я. Шембек 16 сентября направил в польское посольство в Москве шифрованную телеграмму следующего содержания: «Шаронов выехал из Каменца 12 числа с.м. в Советы для установления контакта с собственным правительством. Он должен был вернуться через несколько дней. Известий о нем нет. Прошу проверить, когда он возвращается. Перед отъездом разговаривал в дружеском тоне. Все новости о восстаниях на Украине или Белоруссии, в Малой Польше и на Кресах (подчеркнуто в тексте телеграммы. — В. С.) — выдумки, о чем прошу проинформировать советское правительство. Шембек».