Западня Данте
Шрифт:
Но что в рамках этого плана делало мечты реальными, так это пособники, найденные им в сердце властных структур республики. И это окончательно убедило его в возможности такой авантюры. Фон Мааркен отлично знал, что искусство интриги у итальянцев в крови. И умел этим виртуозно пользоваться. Однако его местные союзники, как во властных структурах, так и обычные граждане, были обоюдоострым оружием. Следовало признать, что Дьявол, Химера, сумел посеять панику в Светлейшей весьма талантливо. А запланированные убийства всед) лишь чистая необходимость. Никаких случайностей. Они были просто вынуждены избавиться сперва от Торретоне, потом от священника Сан-Джорджо и стеклодува Спадетти. Не говоря уже о самом значительном трофее на данный момент: грозном Эмилио Виндикати, могущественном главе Совета десяти! При воспоминании об этом фон Мааркен с трудом удержался от смешка. Что же до Лучаны Сальестри, привыкшей выслушивать на подушке откровения от всех и вся, то и она представляла собой нешуточную угрозу. Но угрозу предвиденную. На стадии, когда подготовка к атаке была еще не закончена, они не могли позволить себе ни малейшего риска. Фон Мааркена покорила ясность мышления Дьявола, который с самой их первой встречи на вилле в Канареджо начал расставлять фигуры на доске, и, зная, что неизбежно придется избавляться от некоторых помех, разработал план их последовательного истребления, основываясь на творчестве величайшего из итальянских поэтов. Экхарту хотелось бы
А неподалеку от него Дьявол, как обычно, держал речь перед толпой. Было что-то странное в его выступлении, балансирующем между опереточной глупостью и нешуточной серьезностью. Стоя на обитых бархатом подмостках, он говорил о дальнейшем развитии событий. Предусмотрено четыре основных театра боевых действий. Первый — возле Риальто и судебных контор, которые нужно занять как можно быстрее. Конторы закроются, и дальнейшее весьма упростится. Затем Арсенал, чтобы помешать выходу из него кораблей, когда суда фон Мааркена с его австрияками на борту появятся в лагуне под эскортом фрегатов поддержки. Потом придет очередь «Буцентавра», церемониальной галеры дожа, на которой тот выйдет в море. И наконец, площадь Сан-Марко и, естественно, дворец — самая деликатная часть операции. Ну и прочие ключевые места, кои необходимо захватить в возникшей неразберихе. Для мобилизации своих последователей Дьявол еще раз повторил директивы. А в глубине души уже рисовал вымечтанный образ будущих венецианских властных структур.
Он мечтал о роспуске сената и сосредоточении власти в руках одного совета, размещенного в магистратурах и уголовных судах, количество которых будет уполовинено О прекращении ротации обязанностей и ликвидации общественных служб, с помощью которой Светлейшая надеялась избежать единовластия. О взятии под свою опеку Арсенала, путем подчинения Совета десяти, к которому он присовокупит двадцать новых государственных инквизиторов, придав им прямой контроль над цехами и великими братствами. О помазании полномочного патриарха, обладающего прерогативами всей государственной власти (его самого, естественно), вершителя всех важных политических дел. Об усилении наказаний, заключении под стражу и публичных казнях, призванных сократить преступность и проституцию. О контроле над потоком иностранцев и создании новой системы подорожных. О возвращении территорий на Адриатике и в Средиземноморье. О беспощадной охоте за противниками режима. О ежемесячной проверке счетов игорных и публичных домов. Об увеличении налогов и расширении прав таможни для пополнения казны. Об издании газет и распространении информации исключительно официальными властями. О превращении ночных стражей в государственную милицию, постоянно патрулирующую районы для выявления криминала и мошенничества и слежения за торговлей. Список этим не ограничивался. Во всей Венеции отныне будет лишь один закон, зависящий от политической власти и гарантирующий процветание и безопасность Светлейшей. А он, Дьявол, восстановивший сильную власть, снимет маску, чтобы выполнить свою миссию. И тогда придет конец шарадам, грешникам и картинам в стиле Данте. Он станет силой, явившейся миру. А оставшиеся препятствия, буде таковые возникнут, падут одно за другим, как Джованни Кампьони с его пустыми утопиями. Отлично проделанная операция! Дьявол до сих пор улыбался при воспоминании о ней. Никогда больше сенатор не заступит ему дорогу. Да и никто другой не рискнет.
Химера быстро посмотрел на Экхарта фон Мааркена. Австриец изобразил улыбку, якобы любезную.
«Да, скоро я тобой займусь», — подумал фон Мааркен.
Дьявол, в свою очередь, скривившись под маской, ответил герцогу вежливым кивком.
«Бедный глупый герцог. А ты ведь и понятия не имеешь, что сам — всего лишь пешка».
Когда все закончилось, Андреа Викарио вылез наконец из своего тайного убежища и прислушался — кругом полная тишина. Дом снова опустел. Улыбнувшись, он провел пальцем по губам. Зубы сверкнули в свете люстр, как клыки некоего опасного существа, внезапно выскочившего из темноты. Взмахнув длинным рукавом, Андреа изящным жестом отодвинул занавес, за которым скрывался тайный рычажок, и нажал на панель. Целое крыло его библиотеки с глухим скрежетом развернулось. Викарио всегда знал, что однажды хитроумная планировка, выполненная архитектором по его заказу, станет его спасением. Пришлось перепланировать все западное крыло виллы, сперва чтобы разместить книги, а затем и обеспечить себе надежный тайный выход. И теперь, шагая по заваленным рукописями коридорам, Андреа в очередной раз пытался восстановить ход последних событий. В минувшие несколько часов у него было предостаточно времени для этого. Он понятия не имел, каким образом, но дож явно прознал о его причастности к заговору против государства. Быть может, его предал один из нанятых им Огненных птиц? Или кто-то проболтался? Астролог Фреголо, возможно? Или это результат странного ясновидения сумасшедшей Аркангелы Торретоне, сидящей в тиши монастыря Сан-Бьяджо? Неужели она узнала лицо того, кто выдал себя за Люцифера? Химера не захотел убирать Аркангелу, полагая, что ее бредни не выйдут за стены монастыря. После той решающей встречи, когда Андреа застращал Аркангелу так, что едва окончательно не свел ее с ума, снова проникнуть в монастырь стало проблематично. Настоятельница и сестры были настороже. Значит, сведения просочились… И сейчас Андреа клял себя на чем свет стоит. Ну да ладно! Нельзя же в самом деле распять всю Венецию! При этой мысли улыбка Викарио растаяла, он помрачнел. Но затем уверенность в том, что момент истины уже близок, несколько подняла ему настроение. Осталось только собрать достаточно еды, чтобы продержаться нужное время и дождаться подходящего момента — когда он сможет наконец выйти на свет. А еще надо любой ценой связаться со своими товарищами. Удвоив при этом осторожность. Именно сейчас ему нельзя объявлять о своем присутствии. Быстрый взгляд в окно из-за тяжелой занавески подтвердил опасения: возле канала вход на виллу охраняла группа солдат. Викарио, приподняв бровь, закусил губу. А затем двинулся дальше мимо тысяч книг, собранных поколениями его семьи.
Э. де Паганис. Новое чудовище. Женева, 1545.
Аббат Мёрисс. История ведьм и колдовства. Луден, 1642.
Уильям Терренс. В тени собора. Лондон, 1471.
Андреа собирался покинуть библиотеку через дверь, ведущую в другое крыло здания. А оттуда пройти в салон, чтобы забрать несколько сотен дукатов, запрятанных внутри глобуса, оружие и печать, которая ему понадобится. А если повезет, то и прихватить еды и питья. Потом он вернется в библиотеку, скрытым коридором дойдет до лестницы и через потайную дверь уйдет из дома к поджидающей его гондоле. И без проблем уберется отсюда. Когда люди дожа и Уголовного суда пришли сюда несколько часов назад, Андреа едва успел скрыться за потайной панелью на втором этаже. Но на сей раз он сможет спокойно подготовиться к отъезду и добраться до Маргеры. Где будет в полной безо…
Викарио остановился.
На миг ему почудилось, будто впереди мелькнула какая-то тень.
Готовый ко всему, он встревоженно огляделся. Неужели солдаты его обнаружили? Или внутри виллы были и другие люди дожа? Он замер на несколько секунд, прислушиваясь.
Тишина.
Викарио снова двинулся вперед.
Аноним. Мельхиседек. Милан, 1602.
Аноним. Призывание Дьявола. Париж, 1642.
Э. Лопе-Тенесар. Дьявол в музыке. Мадрид, 1471.
Викарио подумал, что в случае удачи доберется до Маргеры еще сегодня. Может, там уже обеспокоились его отсутствием. Но вот уж в чем нельзя быть уверенным, учитывая соблюдение полной анонимности на общих тайных сборищах. Как только он выберется из лагуны, надо будет найти лошадь и дать знак кому-нибудь из своих. Потом он отправится к Химере вместе с фон Мааркеном. Викарио нахмурился. Да, если повезет, он должен прибыть туда еще до рассвета. Это вопрос не только «личных удобств», о нет! Это вопрос жизни и сме…
Андреа снова остановился и напрягся.
Он что-то услышал. На сей раз точно услышал.
Нечто, похожее на глухое и весьма характерное рычание.
Совершенно нечеловеческое.
Андреа Викарио почувствовал, как покрывается холодным потом.
И увидел блеснувшие впереди глаза. Много глаз. Как минимум, три пары, словно Цербер вырвался из Ада.
«Да что тут прои…»
И в этот миг Андреа Викарио мгновенно все понял, охваченный ледяным ужасом от сделанного им открытия. Но домыслить до конца так и не успел.
Из всех углов библиотеки к нему кинулись тени.
Быть может, стоит объяснить, почему с уверенностью полагают, что в конечном счете зло обречено на исчезновение: будучи по сути лишь предательством и сомнением, оно может создать стабильную организацию или установить свою власть и доминирование лишь на короткое время и весьма неустойчиво. Иными словами, порожденное злом предательство дойдет до той точки, когда предаст самое себя, как отрекшийся от Христа Петр или подтолкнувший Его к кресту Иуда, если бы эти двое не искали спасения — один в апостольской деятельности, а другой повесившись. Из этого следует, что зло, не могущее доверять самому себе, неизбежно подготовит собственную могилу и собственный конец. И само станет причиной своей гибели, подготовив таким образом то, чего больше всего боится с начала времен — торжество Бога.
Если коротко: доверять нельзя никому.
Андреа Викарио был прав.
Черная Орхидея прибыл на место событий за несколько часов до восхода. Кто-то услышал донесшиеся из библиотеки дикие вопли, и один из ночных стражей, по воле случая патрулировавший этот район, вдруг обнаружил, что шагает по луже крови. Как выяснилось в дальнейшем, кровь принадлежала солдатам, оставленным охранять виллу в Канареджо. Вечер с самого начала не задался. Пьетро плохо перенес внезапную гибель Джованни Кампьони. Пави с сенатором долго спорили, стоит ли принимать это таинственное приглашение посетить кладбище на Дорсодуро. И сенатор сам настоял на походе туда, надеясь, что это даст Пави шанс вычислить одного или нескольких Огненных птиц. Но произошло именно то, чего Пьетро больше всего боялся. Очередное убийство. Из круга шестого. И Кампьони бросили в могилу, как еретика и отступника, за то, что посмел думать об ином способе вести общественные дела.
Зная обычный цинизм Химеры и его любовь к постановкам, Пьетро понимал, что эта ночная вылазка — чистейшей воды идиотизм. Но никакие аргументы не смогли переубедить сенатора, все еще страдавшего из-за смерти Лучаны и жаждавшего мести. Арбалетная стрела, наверняка выпушенная с террасы одной из ближайших вилл, окружавших кладбище, без всякого суда и следствия положила конец его жизни.
«А на что, собственно, рассчитывали?» — рвал и метал Пьетро. Сенатор слишком поздно сообщил Пави о записке, причем сам уже решил отправиться на кладбище. Пришлось импровизировать в то самое время, когда все полицейские силы были брошены на поиски Андреа Викарио. В результате, несмотря на предпринятые Пави со товарищи меры, им попросту не хватило времени тщательно прочесать Дорсодуро. Они не смогли предвидеть одиночный выстрел и определить, откуда его произвели, и убийца преспокойно ушел. Короче говоря, решимость Кампьони обернулась против него самого. Его импульсивность в конечном счете привела сенатора к смерти. Но в отсутствие Черной Орхидеи Пави допустил грубейшую ошибку, решив охранять Кампьони на кладбище, вместо того чтобы попросту туда не пустить. Он тоже стал жертвой собственного любопытства и необходимости действовать. Хотя следовало удержать сенатора от поездки, даже силой, если бы понадобилось. Но легко быть умным задним числом. Быть может, в тех обстоятельствах Пьетро действовал бы так же. Судя по всему, поведение Джованни Кампьони в тот момент не оставляло места ни сомнениям, ни спорам. Дела продолжали идти кувырком, и Пьетро, как и Совет десяти с Уголовным судом, охваченный злостью и жаждой мести, не надеялся получить в библиотеке Викарио хорошие новости. Они и так уже покрыли себя позором и сейчас опасались худшего.