Западня
Шрифт:
Марк не торопясь спустился по лестнице. Джинсы были слишком велики для него, они болтались на бедрах и телепались по полу вокруг тяжелых кроссовок. Волосы были острижены.
— Что?! — воскликнул Давид. — Что случилось с твоим хвостом?
Марк глянул на мать и стал надевать куртку. Не было сказано больше ни слова. Они вышли из дома и побрели к городу.
— Так ты хочешь посмотреть фильм «Возвращение домой»?
— О том малолетнем идиоте, который стал чемпионом в гонках? Конечно, а почему бы и нет? — Марк
— Или, может, хочешь пойти к Бини?
— Лучше бы у тебя был дом, тогда мы могли бы просто торчать у тебя и смотреть телевизор.
— Ну, мы можем заказать пиццу и посмотреть телевизор в моем номере.
— Как хочешь.
Спустя час они уже устроились на пурпурной кровати, подложив под спины свернутое покрывало. Их окружали тарелки с пиццей с артишоками и луком, но без сыра, попкорном, оливками, карликовыми помидорами и виноградом, все это довершал большой пакет ореховой смеси и двухлитровая бутылка кока-колы. Телевизор вытащили на середину комнаты, напротив кровати. Старый фильм «Последняя волна» с Ричардом Чемберленом в главной роли был в самом разгаре.
— Я точно знаю, что он гомик, — заявил Марк.
— Никогда об этом не слышал, — отозвался Давид с набитым ртом.
Через несколько минут Марк повернулся к Давиду и спросил, нахмурив брови:
— Ты что, собираешься вечно тут торчать?
— Если честно, я понятия не имею, что мне делать.
— Ты можешь купить дом. Или трейлер. Тогда можно приобрести компьютер, микроволновку и все такое…
— Да, я рассматриваю такой вариант как один из возможных. А как бы ты отнесся к этому, если бы я так поступил?
— Ну, это тебе решать, — пожал плечами мальчик с деланным равнодушием. — Мог бы купить машину, или пикап, или снегоход…
— Ты не обидишься, если я спрошу кое о чем? У тебя, кажется, нет других родственников, я имею в виду, кроме меня? Разве у твоей матери нет семьи?
— Мама велела не говорить тебе.
— Почему?
— Потому что это не твое такое-сякое дело.
— Это ее слова?
Марк на минуту задумался, ему явно понравилась эта идея. Потом посмотрел своими бесцветными глазами прямо в глаза Давиду.
— У нас есть бабка, мамина мама. Она живет во Флориде. — Он снова углубился в хитросплетения сюжета фильма, засунув по маленькому помидорчику за каждую щеку. — Они друг друга терпеть не могут — мать и она. Я жил с ней целый год. — Он руками надавил на щеки, выпустив струйку зернышек изо рта.
— Я не знал, — признался Давид и передал мальчику пачку салфеток. — А Миранда тоже ездила?
— Нет. Старуха ненавидит девчонок.
— А… И как тебе там жилось?
— Дерьмово. Меня она тоже ненавидит. Мама решила, что бабушка будет любить мальчишек, потому что она любила мужчин. Но это не так. — Он глянул на Давида и ухмыльнулся. — Бабушка отправила меня назад. А мать думала, что видит меня в последний раз.
У героя Ричарда Чемберлена были галлюцинации: он сидел в машине, которая оказалась под водой, и ему казалось, что вокруг машины плавают какие-то обломки и покойники.
— Не знаю, подходит ли такой фильм для…
— Тсс! Это самая интересная сцена!
Они сосредоточились на приключениях и несчастьях Ричарда Чемберлена. Он как достойный коренной житель Австралии предсказывал появление какой-то огромной приливной волны. Когда фильм закончился, они переключили телевизор на хоккейный матч.
— А как насчет твоего деда? Он что, умер? — спросил Давид, когда началась рекламная пауза.
— Не знаю, — ответил Марк, сосредоточенно отрывая заусенец. — Думаю, он, как и ты, англичанин. Он уехал, когда матери было лет десять. Он был ужасно расстроен, что она рыжая, так что наверняка и меня бы невзлюбил. — Марк пожал плечами с таким видом, будто это вполне нормально и объяснимо, если тебя ненавидят только из-за цвета волос.
Давид посмотрел на мальчишку рядом с собой с внезапным состраданием.
— А они больше ничего о нем не слышали?
— Ну, он, конечно, присылал чеки, чтобы мама могла учиться в школе-интернате, потому что бабушка не хотела, чтобы она вертелась под ногами и мешала жить. Но я подозреваю, что ее отец тоже не очень-то хотел, чтобы она была с ним. — Марк засмеялся вдруг неестественно высоким смехом. — Ты ведь тоже не очень ее любишь, правда? Это нормально, потому что я тоже не люблю ее большую часть времени. Бедная мама! Однако некоторые любят ее. Она все-таки довольно красива, несмотря на ее рыжие волосы. — Он умоляюще посмотрел на Давида. — Как ты думаешь?
Давид вздрогнул, услышав боль в голосе мальчишки.
— Да. Твоя мать очень красивая. И умная. И ты тоже. — Он легонько похлопал Марка по руке.
Они снова замолчали, так как начался хоккей. Давид внезапно вспомнил о давнем разговоре с Шейлой. Она говорила, что он напоминает ей одного человека, напыщенного, самоуверенного болвана, который вечно был ею недоволен…
— Я так считаю, что Миранда — твоя дочь, а я — нет, — вдруг резко объявил Марк.
— Да, ты уже говорил, — Давид посмотрел на мальчишку. — Но это невозможно.
Марк насмешливо ухмыльнулся:
— Посмотри в своих медицинских книгах. Такое может случиться, если женщина…
— Да, я знаю, — прервал его Давид. Его раздражало, что мальчик постоянно старался его унизить, точно так же, как его мать. — Но статистика показывает, что вероятность подобного — один шанс на миллион, может, даже на десять миллионов. — Он почувствовал, что это прозвучало глупо, и Марк смотрел на него с недоверием. Он шумно вздохнул и пожал плечами.
— Ну, если это так для тебя важно… папа, — сказал он и снова отвернулся к телевизору.