Западня
Шрифт:
Но почему Сильвия Армитидж стала спасать Тремейна ценой своего доброго имени? Неужели она любит его и, посчитав, что жизнь Тремейна под угрозой, предприняла столь отчаянный способ для ее защиты? Или, может, она знала правду и принесла эту жертву ради Юны?
Даже не будучи психологом, сэр Теренс не мог поверить в такое самопожертвование одной женщины ради другой, сколь бы ни были они близки. Поэтому он утвердился в первом своем умозаключении. В его пользу свидетельствовали и слова Сильвии, сказанные в ночь ареста Тремейна. И такому человеку она дарит неоценимое сокровище своей любви, ради такого человека и в связи с такими гнусными делишками она
Глава XIX
ПРАВДА
Нетерпеливое ожидание капитана Тремейна, уже долгое время возбужденно прохаживающегося по столовой, наконец завершилось.
Сильвия Армитидж вошла без объявления как раз в тот момент, когда он уже был готов в третий раз позвать Маллинза, и несколько секунд они в легком смущении смотрели друг на друга. Затем мисс Армитидж закрыла дверь и со свойственной ей грацией прошла в глубь комнаты, держа голову прямо и глядя на капитана Тремейна с некоторым вызовом, видимо, еще переживая свое выступление на суде.
— Маллинз передал мне, что вы хотели меня видеть, — произнесла она, чтобы прервать затянувшееся неловкое молчание.
— После того, что произошло, это не должно вас удивлять. — Он не мог скрыть волнения, от его обычной невозмутимости не осталось и следа. — Почему, — наконец не выдержал Тремейн, — почему вы сделали это?
Сильвия Армитидж посмотрела на него с едва заметной улыбкой, словно находя этот вопрос забавным. Но, прежде чем она успела что-либо ответить, он снова заговорил быстро и горячо:
— Неужели вы могли предположить, что я желал бы купить свою жизнь такой ценой? Неужели вы подумали, что моя жизнь дороже мне вашего доброго имени? Есть чудовищная несправедливость в том, что вы пожертвовали собой таким образом.
— Несправедливость по отношению к кому? — последовал спокойный вопрос.
— Я не знаю! — воскликнул Тремейн после некоторой паузы. — По отношению к обстоятельствам, наверное.
Мисс Армитидж пожала плечами.
— Обстоятельства были такими, какими они были, и следовало что-то предпринять. Другого я ничего не смогла придумать.
— Это было вообще не ваше дело — что-то предпринимать! — в сердцах сказал он и сразу понял, какую ужасную оплошность допустил.
— Прошу простить за вмешательство, — произнесла мисс Армитидж ледяным тоном, — но теперь вам нет никакой необходимости об этом беспокоиться, — она повернулась, чтобы уйти. — До свидания, капитан Тремейн.
— О, подождите! — он встал между ней и дверью. — Мы должны понять друг друга, мисс Армитидж.
— Я думаю, мы уже поняли, капитан Тремейн, — ответила она — ее глаза метали молнии — и добавила: — Вы задерживаете меня.
— Я это делаю намеренно. — Он снова был спокоен и в первый раз за все время, которое знал ее и общался с ней, совершенно уверен в себе.
— Мы очень далеки от понимания. Более того, мы уже переполнены непониманием. Вы неправильно истолковали мои слова. Я очень сердит на вас. Не думаю, что за всю свою жизнь я еще на кого-нибудь так же сердился. Но вам не следует ошибаться относительно причины этого. Я сердит на вас за ту величайшую несправедливость, которую вы допустили по отношению к себе.
— Полагаю, это не ваше дело, — ответила мисс Армитидж, возвращая ему обидную фразу.
— Это мое дело. Я сделал его своим.
— А я не даю вам на это права. Пожалуйста, позвольте мне пройти, — она не отрываясь смотрела ему в лицо, ее голос был спокойным до холодности, и только прерывистое дыхание выдавало испытываемое девушкой волнение.
— Даете вы мне право или нет, я намерен взять его.
— Вы очень грубы.
Он усмехнулся.
— Даже рискуя показаться грубым, я все-таки предпочту объясниться с вами, нежели оставить все как есть. Я готов снести все что угодно, только бы не оставлять вас в заблуждении относительно мотивов, по которым я предпочел бы быть расстрелянным, чем оказаться спасенным за счет принесенного в жертву вашего доброго имени.
— Я надеюсь, — сказала мисс Армитидж чуть иронично, — вы не собираетесь предложить мне компенсацию в виде брака?
У капитана Тремейна перехватило дыхание. Гнев и смятение не дали ему подумать о таком варианте развития коллизии, и теперь, после такого презрительно-насмешливого напоминания, он осознал не только то, что оно является единственно возможным, но также и то, что именно поэтому Сильвия Армитидж полагает его совершенно невозможным.
Ее строгость сразу стала понятной ему. Она боится, что он пришел к ней с предложением, которое собирается сделать из чувства долга, чтобы исправить ложное положение, в котором она из-за него оказалась. А он своей брошенной сгоряча фразой подкрепил это подозрение.
Несколько мгновений Тремейн размышлял, выдерживая ее взгляд. Никогда еще Сильвия не казалась ему более желанной и недосягаемой одновременно, а его любовь более безнадежной, чем когда-либо. Ситуация сейчас требовала от него крайне осторожных действий, и Нед Тремейн пустился на хитрость впервые за свою солдатскую жизнь.
— Нет, — решительно сказал он, — не собираюсь.
— Я рада, что вы избавили меня от этого, — ответила мисс Армитидж, однако ее волнение как будто даже усилилось.
— И в этом, — продолжал Тремейн, — заключается причина моей злости на вас, на себя и на существующие обстоятельства. Если бы я считал себя хотя бы в малейшей степени достойным вас, я попросил бы вас стать моей женой несколько недель назад. О, подождите, выслушайте меня! Я уже несколько раз готов был сделать это, последний раз — той ночью на балконе, на балу у графа Редонду. Я призывал все свое мужество, собираясь признаться в своей любви, но потом опять сдерживался. Ведь, хотя я и могу в этом признаться, я ни о чем не смогу попросить. Я бедный человек, Сильвия. А вы дочь богатых родителей, люди говорят о вас, как о наследнице. Просить вас выйти за меня замуж... Поймите, я не могу этого сделать. Я буду выглядеть как охотник за приданым. Не в глазах окружающих — они ничего для меня не значат, — но, вероятно, в ваших глазах, а вы значите все. Я... я, — он запнулся, подыскивая слова для выражения переполнявших его чувств. — Если мое предложение будет воспринято благожелательно, обязательно найдутся люди, которые скажут, что вы вышли замуж за корыстного человека, воспользовавшегося вашей доверчивостью. Я счел бы себя в этом случае задетым, потому что нашел бы такой намек не лишенным оснований, но мне кажется, тут содержится нечто, касающееся вашего достоинства. Защищать вас — мой долг, иначе чего бы стоило мое отношение к вам, а я преклоняюсь перед вами.