Западня
Шрифт:
И вот она перед шкафом с одеждой и пытается решить сложную задачу: «быть в белом» – как предписывает дресс-код в приглашении на мероприятие. Последние недели Софи носила исключительно черное, и вот теперь одеваться во все белое – это отдавало каким-то маскарадом. Она вздохнула и взяла из шкафа белые льняные брюки и белую блузку с узкими бретельками.
Стоял душный поздний летний вечер. Облака ушли и унесли с собой собиравшийся дождь и прохладу. Когда Софи и Пауль появились на вилле Альфреда, праздник уже шел полным ходом. Сад огромный, заросший, кругом деревья, кустарники, возникало ощущение, будто все происходит
Софи решила уступить просьбам Пауля и расслабиться, насколько это вообще было возможно в ее ситуации. Она выпила коктейль, потом еще один и еще. Съела несколько тарталеток. Поздравила своего галериста. Взяла еще один бокал.
Наконец Альфред поднялся на маленькую сцену, произнес короткую речь, в которой поблагодарил гостей, объявил о начале танцев, пригласил на сцену группу и сказал, что первая песня сегодняшнего вечера посвящается его жене. Софи улыбнулась, когда Альфред и его жена, которая единственная сегодня была не в белом, а в ярко-красном платье, обменялись воздушными поцелуями. Но улыбка замерла на губах, когда четверо музыкантов наконец заиграли и послышались первые такты песни Beatles «All you need is love». Мир рухнул, разверзлась бездна, и эта бездна поглотила Софи, поглотила всю, без остатка.
17
Мелодия все еще звучит в голове, когда я возвращаюсь в столовую. Сажусь, полная решимости больше не терять самообладания.
Ленцен по-прежнему – само участие.
– Вы так бледны, – говорит он. – Может, вам нужно отдохнуть? Давайте сделаем паузу, у меня много времени, я готов подстроиться под вас.
Если бы я не знала, что передо мной – матерый волк, то вполне могла бы принять участие в его голосе за чистую монету.
– В этом нет необходимости, – холодно отвечаю я. – Давайте продолжим.
Но внутренне – вся в работе. Пытаюсь вспомнить все, чему учил меня доктор Кристенсен. Но потрясение слишком велико – голову будто вымели начисто.
– Ну, хорошо, – говорит Ленцен. – Как вы работаете? Вы любите писать?
Смотрю ему в глаза. И механически отвечаю:
– Очень люблю.
Мою сестру звали Анна.
– То есть, вы не из тех авторов, кому приходится вымучивать каждую фразу?
В детстве я завидовала, что ее имя одинаково читается и с начала и с конца, а она этим очень гордилась.
– Совсем даже не из тех. Писательство для меня – как чистить зубы или принимать душ по утрам. Можно сказать, это часть ежедневной гигиены. Когда не пишу, чувствую,
Анна испытывала отвращение к крови.
– Когда вы работаете?
Когда в детстве я разбивала коленку, то просто не обращала на это внимания, а если резала до крови палец, то засовывала в рот и радовалась металлическому вкусу и тому, что знаю, каково железо на вкус. Когда Анна разбивала коленку или резала до крови палец, она кричала и визжала, а я говорила ей: «Не будь девчонкой!»
– Лучше всего с самого раннего утра. Когда голова свежая и не замусорена новостями, телефонными звонками и всем остальным, что в течение дня я вижу, читаю, слышу.
– А как, собственно, происходит сам процесс письма?
Моя сестра Анна погибла от семи ножевых ран.
– Дисциплинированно. Сажусь за письменный стол, раскладываю записи, открываю ноутбук и пишу.
– Звучит очень просто.
– Иногда так и есть.
– А когда не так?
В человеческом организме от 4,5 до 6 литров крови.
Пожимаю плечами.
– Вы пишете каждый день?
В организме женщины такой комплекции, как у моей сестры, около пяти литров крови. При тридцатипроцентной и выше потере крови организм впадает в шоковое состояние. Кровообращение замедляется. В целях того, чтобы уменьшить скорость истечения крови из раны и замедлить процессы энергообмена и обмена веществ в организме.
– Практически каждый. Бывают, естественно, периоды после окончания очередной книги, когда я ищу новую идею, собираю материал, готовлюсь к новой книге.
– Как вы решаете, о чем и какой будет новая книга?
Последнее, что видела Анна в жизни, был ее убийца.
– Интуиция.
– То есть, издательство дает вам полный карт-бланш?
Перед тем, как получить права, я окончила курсы оказания первой помощи.
– Более или менее.
– Насколько ваши персонажи списаны с вас самой?
Я пошла на них только для того, чтобы иметь возможность флиртовать с инструктором.
– Это не совсем рациональный процесс. Я не сажусь и не размышляю: эта героиня будет на тридцать процентов чувствовать как я, а той я отдам свои детские воспоминания. Но, естественно, так или иначе во всех моих персонажах есть немножко от Линды.
– Как долго вы работаете над романом?
И врачи со «скорой», и полицейские в один голос утверждали, что, когда я вошла в квартиру, Анна была уже мертва.
– Полгода.
– Не очень долго.
– Согласна, не очень.
А я до сих пор в этом не уверена.
– Что подтолкнуло вас к этой последней книге?
Возможно, последнее, что у видела Анна в своей жизни, была ее беспомощная и бесполезная сестра.
Не отвечаю. Беру новую бутылочку с водой, открываю, руки трясутся, делаю глоток. Ленцен внимательно следит за всеми моими действиями.
– А чем, собственно, вы болеете? – спрашивает он, наливая себе в стакан воды.
Лукавый волк. Делает вид, что просто случайно решил уточнить то, что всем давно известно. Хотя и он, и я прекрасно знаем, что я никогда не делала публичных заявлений о своей болезни.