Западня
Шрифт:
Появление этой информации произвело эффект маленького взрыва в границах одного из отделов. Сотрудники поздравляли друг друга, говоря, что «так и знали» и что «этого и следовало ожидать».
Когда эмоции схлынули, важное сообщение стали обсуждать более трезво.
— Это вполне может оказаться дезинформацией, — сказал седой генерал.
И с ним все согласились. Затем принялись поднимать сообщения последних двух лет, в которых говорилось о смерти Рамона Альвареса.
Высказывались разные точки зрения, и после долгого обсуждения офицеры отдела пришли к выводу,
Никто не возражал против того, что больше на дезу похоже первое сообщение. Тогда очень логично выглядело и второе — выждав два года и удостоверившись, что бернардийцы поверили в гибель Рамона, лигийская контрразведка тихо и буднично решила вернуть его в разработку, тем более что за два прошедших года они наверняка далеко продвинулись в подборе «ключа» для снятия с мозга Рамона логической блокировки.
— Если все это действительно так, а против подобных выводов, как я понял, никто не возражает, — заметил генерал, — мы должны немедленно приступить к составлению инструкции для ячейки в Селтике. До момента доставки Рамона Альвареса остается чуть меньше недели. У ячейки должно быть время, чтобы подготовиться.
— У меня вопрос, сэр, — поднял руку один из руководителей секторов.
— Слушаю вас.
— На схеме доставки не указан запасной маршрут. Обычно их два.
— Думаю, это формальное нарушение инструкции связано с тем, что лигийцы уверены — они нас обманули и мы твердо считаем Рамона Альвареса мертвым. Заметьте, они повезут заключенного на спецавтомобиле, как будто это обыкновенный уголовник. Если бы они считали, что мы сомневаемся в смерти Рамона, они бы застраховались, доставив его из порта на айрмаке прямо на крышу своего Управления.
— Как это делаем мы, — заметил кто-то.
— Вот именно.
Этот последний довод убедил даже самых сомневающихся.
— А теперь, если нет больше вопросов, займитесь своими обязанностями. Наши агенты на Шлезвиге ждут от нас четких инструкций.
42
Спустя час гудевший, словно потревоженный улей, отдел закончил работу и все документы легли на стол к генералу. Пока он их изучал, остальные офицеры нервно курили в коридоре или переминались под дверью кабинета.
Наконец генерал дал добро, и большой пакет сообщений начал шифроваться. Затем он был зарегистрирован и в 23:17 по местному времени отправлен адресату.
Ячейка получила задание.
Рано утром Сайруса разбудила Ингрид.
Он с неохотой открыл глаза и, посмотрев на нее, улыбнулся. Ингрид уже была одета и свежа, как обычно.
— Что случилось, дорогая? Мне кажется, еще очень рано…
— Уже шесть часов.
— Шесть?! Какой ужас. Ты разве не знаешь, что я встаю в восемь?
— Шифровка пришла.
— Шифровка?
Весь сон у Сайруса как рукой сняло. Он выпрыгнул из постели, сделал несколько разминочных движений, потряс головой и, подскочив к ваквантеру, включил.
— Где оно? Где? — нетерпеливо спросил он.
Ингрид вставила в приемное устройство оптический носитель и активизировала его.
Ваквантер загудел, напрягая свои быстрые процессоры, и начал стремительно распаковывать файл, одновременно его расшифровывая.
Одна за другой на экране стали появляться полученные страницы.
— Вон сколько накатали, бюрократы, — недовольно пробурчал Сайрус. Он знал, что весь это убористый, разбитый по главам текст всего лишь сопутствующие инструкции.
Проскочило несколько схем города. Это обрадовало Сайруса.
— Кажется, что-то живенькое! — сказал он.
Вскоре расшифровка была закончена.
— Всего пятьдесят две страницы, — заметила Ингрид.
— Пойди пройдись, — сказал Сайрус. На их жаргоне это означало прогуляться с собакой вокруг дома и посмотреть, нет ли посторонних. Маленькую собачку Кики они завели для этих целей. Поскольку у нее то и дело случались проблемы с животом, все соседи привыкли, что Ингрид с Кики могли оказаться возле дома в любое время суток.
— Кики, иди ко мне! — позвала Ингрид, однако собаке не хотелось подниматься с нагретой подушки. Впрочем, она все же спустилась на пол и, позевывая, поплелась к хозяйке.
Ингрид прицепила к ошейнику поводок и, повернувшись к Сайрусу, сказала:
— Дорогой, я выхожу.
Сайрус повернулся на крутящемся стуле:
— Давай…
Если Ингрид выходила из дома в подобных ответственных случаях, Сайрус должен был видеть дверной проем.
Дверь закрылась, щелкнул замок.
«Порядок», — подумал Сайрус и вернулся к работе. Сначала были инструкции, которые он прекрасно помнил еще с тех времен, когда проходил обучение на курсах при разведшколе. Их Сайрус читал по диагонали.
Наконец началось главное — «Постановка задачи». И тут Сайрус прочел то, от чего чуть не подпрыгнул на месте. Рамон Альварес жив! Жив!
Сайрус едва сдерживал себя, чтобы не закричать: «Да здравствует Рамон!»
В волнении он встал со стула и начал расхаживать по комнате.
Когда-то он был просто убит вестью о смерти Рамона. Так трудно было поверить в это, а затем привыкнуть к этой мысли — и вот, оказывается, Рамон жив!
Теперь Сайрус был уверен, что лигийская контрразведка намеренно распространяла слухи о смерти Рамона, чтобы потом втихую его использовать. Когда о нем уже забудут.
Что ж, так оно и случилось. За два года о Рамоне перестали вспоминать, и если бы не бдительный камрад, работающий где-то в аппарате вражеской контрразведки, лигийцам все бы удалось.
В приложениях и сносках сообщения говорилось, что нельзя исключать и того, что сведения ложны и подброшены намеренно.
— Нельзя, конечно, нельзя, — пробормотал Сайрус, но ему очень хотелось верить в другое — Рамон жив и они, ячейка, обязательно его освободят.
«И ведь как тонко лигийцы распускали эту ложь…» — начал вспоминать Рамон. Тогда в руки агентов ячейки попал один из смотрителей тюрьмы Айсард, который якобы собственными глазами видел из дальнего угла прогулочного коридора, как напавший на Рамона сумасшедший заколол его отточенным гвоздем.