Западня
Шрифт:
— У тебя уже есть кто-то, кто будет играть роль Рамона?
— Да, я привез двух контрабандистов — транспортная полиция взяла их на каком-то мокром деле, где много трупов и крови.
— Где же они отличились?
— На лайнере компании «Дюршлаусс».
— Ты обещал вернуть их?
— Конечно, обещал, если уцелеют.
— А они уцелеют?
— В любом случае нам это ни к чему, сэр. А почему вы спрашиваете?
— Ладно, не бери в голову. Их будут искать? Что они за люди?
— Мы взяли их биометрический материал, расшифровали, пропустили через базу данных и выяснили, что эти парни — ветераны войны. Отдельная штурмовая рота дивизии «Хольмбург». Один из них был сержантом, другой лейтенантом, командиром взвода. Пять лет назад их выгнали и лишили пенсии за драку в кабаке. Судя по материалам расследования этого случая, они не были виноваты, но пострадал высокопоставленный офицер, и с ними не стали церемониться. Сначала хотели довести дело до военного суда, но ограничились списанием.
— Как собираешься их использовать, втемную или поиграешь в патриотов — «родина ждет от вас жертвы»?
— Операция и так будет сильно перегружена, поэтому лишние помощники только усложнят ее.
— Ну хорошо. В расход так в расход. Тебе виднее. Можешь начинать раскачивать свои качели, только я поручусь лишь за половину.
— Я понимаю, сэр, — ответил Гастон. Он и не рассчитывал получить полную поддержку — полковник Холандер был слишком стар, чтобы подхватывать на лету рискованные акции. Вот если все получится, тогда он будет со своими подчиненными. Тут уж ничего не поделаешь — закон жанра.
— Сейчас я ничего подписывать не буду… — начал Холандер тот самый спектакль, о котором только что подумал майор Гастон. — Сам знаешь, вдруг какая-то утечка и вас поджарят…
— Да-да, сэр, я как раз хотел попросить вас зарегистрировать операцию задним числом, когда что-то уже будет ясно.
— Хорошо, Фил, — с готовностью согласился Холандер. — Так и сделаем. Удачи тебе.
38
Джека и Барнаби поместили в просторной камере, которую и камерой-то трудно было назвать. Разве только двери казались слишком массивными, да окно было забрано решеткой.
Зато имелась мебель — стулья и стол, — все невесомо легкое, чтобы нельзя было использовать как оружие.
Вдоль стен — диваны с мягкой обивкой, в углу за дымчатой ширмой туалет и душ.
Через полчаса после приезда им принесли обед. Его вкатили на сервировочном столике, как в каком-нибудь отеле. Угрюмый служащий в серой робе сказал, что придет за посудой, когда они стукнут в дверь.
Сказал и вышел, предоставив арестантам удивляться изысканности местного сервиса.
Джек подкатил сервировочную тележку, приподнял салфетку, и они с Барнаби стали деловито переставлять на стол тарелки с первым, вторым и даже с разными салатами.
— В полиции Твидл обещал нас избить, — сказал Барнаби, налегая на картофельный суп с мясом. — Хорошо хоть в контрразведке нормальные парни.
В салате попалась ароматная травка. Джек сразу вспомнил, что ел такую в Эртвуде, в ресторане «Этилен Гликоль».
— Слышал о таком ресторане? — спросил он у Барнаби.
— Смешно даже спрашивать, Джек, ты же был у меня в гостях. Ну какой там «Этилен Гликоль»?
Отобедав, арестанты сложили посуду на сервировочную тележку, Джек откатил ее обратно к двери и постучал. Мгновенно появился служитель, выкатил тележку из камеры и закрыл за собой дверь.
Лязгнул замок, и снова стало тихо.
— Заметь, ни одного звука сюда не проникает, — сказал Джек, вытягиваясь на диване.
— Ну так звукоизоляция хорошая. Или просто пытают в другом корпусе.
— Или на другом этаже…
— Надеюсь, нас это не коснется, мы ничего против государства не замышляли, — сказал Барнаби, уверенный, что их прослушивают.
— Как ты думаешь, что там произошло на самом деле? — спросил Джек, уставившись в потолок.
— Думаю, первым пришел Жофре с дружками и устроил нам засаду. Но, как говорится, не рой другому яму…
— А как они внутрь попали?
— Ну… Могли у дурочки этой, Салли-Мод, ключ забрать или украсть. В принципе универсальные ключи есть и у проводниц, и у горничных, и у начальников смены. Навалом ключей.
— Может, они кого-то из персонала убили?
— Все может быть, только это дурачок Топлесс сказал бы. Он бы наверняка проболтался.
— Ну хорошо, закрылись они и стали ждать нас. А тут приперся Сутулый — тоже решил засаду на нас устроить. Так, что ли?
— Так.
— Причем Жофре мог подумать, что это пришли мы.
— Скорее всего, так и было, — согласился Барнаби и, почесав живот, добавил: — Вот хохма-то была — Жофре выпрыгнул из шкафа и прямо на ножи к Сутулому!
— Да, а Рип насмерть схватился с тем парнем. Одним словом, случилось то, о чем мы мечтали, — они сцепились между собой. Жаль только, что для генерального сражения выбрали нашу каюту.
— Да, плохо. И сроки все пройдут, пока мы отсюда выберемся.
— Какие сроки? — спросил Джек.
— Ну, нам же в течение месяца нужно быть на Цитрагоне. Иначе — пролет.
— Ах вон ты о чем. Хорошо, если мы вообще отсюда выберемся.
— Думаешь, все так хреново? Несмотря на вкусный обед?
— Ты вспомни, как майор вел допрос. Он задавал вопросы, но все выглядело так, будто ему наплевать, что мы ответим. Мне кажется, он к тому времени уже принял решение и никакие наши показания на это повлиять не могли.
— Будем ждать, Джек. Ничего другого не остается.
39
Все, о чем говорили Джек и Барнаби, внимательно прослушивали в специальной комнате — узле аудиоконтроля. Операторы управляли сотнями каналов, однако за новичками Гастон приказал следить особо. Он собирался использовать их в важной операции, поэтому хотел застраховать себя от случайностей.
Сразу после кабинета полковника Холандера Гастон наведался в узел и поинтересовался у оператора, о чем говорят новички.
— Анализируют последние события, сэр. Все, что с ними случилось на судне.
— А что произошло, по их мнению?
— Какие-то парни подрались с другими парнями.
— Что говорят про меня?
— Вы ведете себя странно, и вас совершенно не интересуют их ответы на задаваемые вами вопросы.
— Разумно. К какому пришли выводу?
— Что нужно ждать.