Западный ветер - ясная погода
Шрифт:
Отражением этой ситуации стали перемены в японской верхушке. Новое правительство должно было в первую очередь навести порядок в собственной стране. После недолгой борьбы различных группировок военных пост премьер-министра занял адмирал Ионаи. Такой выбор свидетельствовал, что время "большой" войны еще не пришло. Ионаи представлял флот, который в Японии был более сдержан в своих имперских устремлениях, чем армия. Адмиралы имели дело с куда более подвластными расчетам цифрами соотношения сил, чем армия, уровень образования флотского офицерства был также выше, чем в армии, и экстремизм был более распространен в оккупационных войсках или в военных училищах, чем на флоте, который во время военных путчей, как правило, выступал на стороне порядка. Сам Ионаи склонялся к проамериканской позиции, его министр иностранных дел адмирал Номура также был сторонником переговоров с США. С первых же дней стало ясно, что и кабинет Ионаи продержится лишь до того момента, пока внешнеполитическая обстановка не сыграет на руку тем или иным милитаристским силам в стране - будь то сторонники завоевания Юго-Восточной Азии или противники Советского Союза. Очень многое зависело, разумеется, от положения дел в Европе. Там в это время шла "странная война", пушки молчали, и было неясно, что намеревается предпринять Гитлер. Переговоры о создании союза Берлин - Рим - Токио, которые вел японский посол в Берлине генерал Осима, продвигались с трудом. Генерал Осима слал в Токио пессимистические послания. Гитлеровский Генеральный штаб, изучив опыт китайской войны и уроки Халхин-Гола, весьма низко оценивал военные возможности Японии и не рекомендовал фюреру связывать себя союзом со страной, которая может стать обузой. Возможный конфликт с США или даже с колониальными владениями европейских держав казался немецким стратегам заранее решенным не в пользу Японии. "В Берлине, - сообщил генерал Осима, - высказывают сомнения в способности Японии выполнить глобальные задачи по установлению нового порядка в Азии, внести свой вклад в борьбу против Советского Союза, а особенно против США и Великобритании". В интересах Гитлера было существование Японии не в качестве воюющей стороны, а как потенциальной угрозы для США и Англии, как сдерживающего фактора, активные же действия относились в будущее, когда Германия уже разгромит европейские державы.
Тем временем 30 марта было объявлено о сформировании "центрального правительства Китая" во главе с Ван Цзинвэем в Нанкине. Однако нанкинский режим был столь откровенно марионеточным, что его признание было равнозначно признанию оккупации Китая Японией. На это не могли пойти даже склонные к компромиссам Англия и Франция, США же были явно раздражены этой неуклюжей попыткой Японии легализовать свою оккупацию страны. Рузвельт заявил, что "США никогда не признают это правительство и будут всемерно поддерживать законное гоминьдановское правительство в Чунцине, считая его единственно законным правительством Китая". Экономические и политические интересы США в Китае были настолько значительны и опасения японской угрозы настолько реальны, что позиция Рузвельта была встречена в США с одобрением.
Заявление Рузвельта разочаровало тех японских политиков, которые желали избежать конфронтации с США, и обрадовало тех, кто стремился к дальнейшим завоеваниям вне Китая. Все громче раздавались требования блокады Китая с юга и высказывались опасения по поводу кризиса в сырьевых запасах. Эти опасения казались реальными после того, как 26 января вступила в силу денонсация американо-японского договора. Однако денонсация договора не означала полного прекращения торговли. Товары и даже стратегическое сырье продолжали поступать в Японию вплоть до начала войны с США.
Стремясь увеличить поставки сырья, японское правительство 2 февраля 1940 г. обратилось к правительству Голландии с предложением заключить соглашение на принципах взаимного благоприятствования при условии, что Голландия не будет принимать ограничительных мер против Японии во внешней торговле. Однако Голландия не стала связывать себя подобными обязательствами.
Затишье в Японии - затишье мнимое, под покровом которого шла мобилизация нации, подавлялась любая оппозиция, интенсивно работала разведка, разрабатывались стратегические планы, - кончилось, как только "странная война" в Европе превратилась в войну настоящую. Позиции сторонников мирных отношений с США сразу ослабли и становились все более ненадежными по мере того, как европейские бастионы рушились под ударами немецких танковых колонн.
Еще не был взят Париж и французские дивизии еще находились у Седана, когда японское правительство обратилось к Франции с нотой, в которой "предупреждало", что в связи с "создавшейся обстановкой" стало возможным вторжение китайских войск во Французский Индокитай. Ввиду этой угрозы Япония потребовала от Франции "закрыть все наземные коммуникации и порты" и в первую очередь железнодорожную ветку от Хайфона до китайской границы и железную дорогу Юньнань - Куньмин, которая обслуживалась французами. Несмотря на тяжелое положение, французское правительство ответило достаточно резко и тогда же заявило протест по поводу бомбардировки Юньнань - Куньминской дороги. Следующим ответным шагом французов и англичан было подписание 12 июня в Бангкоке договора о ненападении между Таиландом с одной стороны, Англией и Францией - с другой. Правда, Таиландом был немедленно подписан и договор с Японией. Это не был договор о дружбе, как его принято называть, стороны лишь обязались "обмениваться информацией и консультироваться по вопросам, представляющим взаимный интерес". Тем не менее положение в Таиланде, где давно, активно и небезуспешно трудилась японская агентура, складывалось благоприятно для Японии.
Новая обстановка требовала новых людей. Кабинет слишком осторожного Ионаи доживал последние дни, однако продолжал бурную дипломатическую деятельность. События в Европе благоприятствовали тому, чтобы осуществить план блокады Китая с юга, закрыв пути снабжения из Французского Индокитая и из Бирмы. Франция была разбита, последние английские войска уже покинули Дюнкерк, и судьба Англии, казалось, тоже предрешена.
17 июня вице-министр иностранных дел Японии вручил французскому послу в Японии ноту с требованием немедленного прекращения провоза через Индокитай оружия и боеприпасов для Китая. Французское правительство, во главе которого уже стоял Петэн, через два дня ответило, что с 17 июня оно наложило запрет на провоз горючего и грузовых автомобилей и примет меры к дальнейшему ограничению перевозок. Франция старалась устранить угрозу своим владениям в Юго-Восточной Азии путем уступок.
Теперь надо было добиться от Англии закрытия Бирманской дороги. Осуществлению этого способствовало убеждение Черчилля в том, что японцев надо задобрить любой ценой. Английский премьер не верил в возможность войны на Дальнем Востоке, но боялся ее спровоцировать. Оставались еще надежды, что Япония обратится против Советского Союза или попытается окончательно расправиться с Китаем. Любой из этих путей устраивал английское правительство, так как означал, что можно на время выкинуть из головы заботу о Сингапуре и Гонконге. Довод, что Бирманской дорогой можно было пожертвовать без ущерба для союзного Китая, так как она находилась в плохом состоянии и требовала ремонта, стал выдвигаться позднее, когда политика Черчилля обнаружила свою трагическую слабость: страстный борец против Мюнхена, сваливший Чемберлена именно своими горячими выступлениями против компромиссов с фашистами в Европе, Черчилль оказался "мюнхенцем", когда речь зашла о Востоке.
После некоторых дипломатических проволочек английское правительство с 19 июля 1940 г. закрыло Бирманскую дорогу, а также Гонконгский порт. Более того, Черчилль предложил в знак доброй воли вывести две индийские бригады из Сингапура. Выступая в палате общин 18 июля по поводу закрытия Бирманской дороги, Черчилль оправдывал свой "маленький Мюнхен" тем, что за ближайшие месяцы "время, полученное таким образом, может привести Японию и Китай к справедливому беспристрастному решению, свободно принятому обеими странами". Нужно было очень крепко смежить веки, чтобы не видеть, что этот шаг вызвал резкую антианглийскую реакцию в Чунцине, где его рассматривали как прямое предательство, да и в Вашингтоне встретил раздражение. Не было единства по этому вопросу и в самой Англии. Против решения Черчилля выступил, в частности, его заместитель Эттли, который заявил, что сомневается, будто "японской угрозы Малайе теперь не существует. Есть все основания полагать, что Германия в последние дни достигла важного соглашения с Японией, и нелишне было бы принять меры для укрепления обороны Сингапура с суши".
Но Черчилль был убежден, что судьба Британской империи и всего мира решается только у берегов Англии и угроза со стороны Японии, так прочно завязшей в Китае, невелика.
Добившись фактической блокады Китая с юга и востока, японские милитаристы не успокоились. На политической авансцене появился принц Коноэ. В эти дни он выступил со своей давнишней идеей, для воплощения которой в жизнь раньше не было удобной возможности: распустить все политические партии и создать одну, послушную правительству. 26 мая на узком совещании под председательством Коноэ было решено добиваться санкции императора на роспуск партий и создание Высшего совета обороны. В начале июня правые партии официально заявили о желании самораспуститься и слиться в едином порыве страны - к войне.
Одновременно усиливалось давление на правительство Ионаи. Уже 5 июня советник правительства Кухара, известный милитарист и реакционер, посетил Ионаи и потребовал от имени правых групп отказаться от "следования" за Англией и США, а также (что было важнее) немедленно принять решительные меры против "третьих государств, которые оказывают помощь Китаю", т. е. против метрополий Европы. Ионаи отказался принять ультиматум, и Кухара вышел из его кабинета. В разгар этого кризиса пришли известия о капитуляции Франции, и давление на правительство усилилось. Параллельно шел процесс ликвидации последних демократических свобод в Японии - в частности, в июне объявила о своем самороспуске Всеяпонская федерация труда. Тогда же генерал Анами от имени военных заявил министру двора: "Кабинет Ионаи по своему характеру совершенно не подходит для достижения договоренности с Германией и Италией. Существует опасность, что мы можем опоздать. Чтобы должным образом действовать в такое чрезвычайно ответственное время, не остается ничего другого, как сменить правительство".