Запах денег
Шрифт:
Смотаться на Гавайи? Нарвать еще плодов кактуса?
— Милый, — Юленька прижалась к нему грудью, — что-то ты стал холодным. Я так скучаю по твоему ураганному сексу.
— Разве? Я полон сил.
— Вот и поцелуй меня. Сюда и сюда. Крепче. Ну, же!
— Слушай, лапушка, а смотаться ли нам на Гавайи?
Капсула 16. МЕДНЫЕ ТРУБЫ
Семён Рокотов, малоизвестный поэт-песенник, по вечерам выходил
Чего тут только Сеня не нагляделся! И заздравных весельчаков, возвращавшихся со свадебной попойки. И грузно хмельных с похорон. И страстно целующиеся влюбленные парочки. И подслеповатых, шаркающих пенсионеров. И всадников с парка культуры на лошадях и даже пони.
Однажды ближе к полуночи к Семену подсел рыжий парень с живописным синяком под глазом. Представился Василием Пучковым.
— Угости, я? — попросил новый знакомый.
— Пиво?
— Боже упаси! Водочку! Только возьми поллитровку. Я пью много.
Сеня смотался в ближайший шандал. Себе прихватил три пивка, а Васе “Московскую” и сухарики.
Крышку беленькой Василий скрутил огромной ручищей. Глотнул из горла. Потер брюхо:
— Хорошо легла!
Сеня посмаковал пиво, спросил:
— Дома чего?
— Жена выгнала. Хотела отобрать загашник.
— Ничего… Наладится.
Вася болтанул бутылку, вытянул почти до донышка, озорно захрустел сухариками:
— Ничего не наладится. Из Чечни я. Психика неуравновешенная. К мирной жизни никак не привыкну.
— Вернись в Чечню.
— Пытался. Врачи сказали, с башкой у меня чего-то. После контузии.
Семен опасливо отодвинулся от Василия.
Ночной знакомый подметил это, усмехнулся:
— Не боись. Не шизик.
Семен придвинулся к Васе.
А тот допил из бутылки последние капли. Сухарики из пакетика высыпал в, блеснувшую золотом коронок, пасть. Попросил:
— Угости еще, а?
— Не много?
— В самый раз!
Сеня пошел к ларьку, затарился пойлом.
Теперь Василий пил по чуть-чуть, достойно.
— Ты чем занимаешься? — спросил он Сеню.
— Тексты для попсы пишу. Поэт.
— Удачно?
— Не очень. Таланта нет, — честно признался Семен.
— Я тебе помогу, — Василий погонял “Московскую” по рту.
— Как? — опешил Сеня.
— Скажи телефон. Подкину темы. Свежие рифмы. Прославишься, медные трубы услышишь.
“Точно шизик!” — подумал Семен и решил соврать:
— Триста семьдесят…
— Врешь, парнишка! — усмехнулся Вася. — У меня после второй водяры паранормальные способности открываются. Твой номер — двести восемьдесят девять…
И точно назвал телефон Сени.
— Откуда ты знаешь? — похолодел поэт.
— Покедова! — Василий протянул широченную лопатку ладони. — Пойду мириться с Маруськой. Жди звонка.
И в матросской раскоряке удалился за углом пятиэтажки.
Он и впрямь позвонил. Назвал парочку тем для песенок и десяток рифм. Шутки ради Сеня сочинил текстушки и оттаранил на телевидение.
Успех пришел сокрушительный.
Песня “Предательство колдовской любви” попала в десятку весенних хитов. А шлягер “Влюбленный — это слон в посудной лавке” купила знаменитая британская поп-группа.
До этого Сеня перебивался с хлеба на квас, а тут серебряной речушкой потекли деньги.
Несмотря на мгновенно повысившийся статус, Сеня не переставал выходить на троллейбусную остановку и, прихлебывая пивко, зорко наблюдать за родимым народом.
Хотелось, и даже очень, встретить благодетеля Васю, пожать его щедрую руку. Но Василий не приходил, видно, помирился с женой.
Но в одну из ночей Вася позвонил и попросил выйти на остановку. Сеня не заставил себя упрашивать, скатился по лестнице кубарем.
Теперь у рыжего Васи лилово переливались уже два фингала.
— Жена-стерва, — пояснил Василий.
Семен прикупил две водочки “Столетней”, себе пивка, сел с благодетелем под тополем на скамеечку.
— Не той дорогой идешь, — после второй бутылки сказал Василий.
— Как не той! Успех же?! — поразился Сеня.
— Это не успех. Слезы… Музыку надо писать. На досуге можешь и стишками баловаться.
— Я нотной грамоты не знаю!
— А кто ее знает? Не грусти, парень! Освоишь за вечер. А я тебе намурлычу пару мелодий. Полный верняк! Жди звоночка.
Звонок раздался не сразу, но он раздался.
К этому времени Сенина песенка “Голубые одежды любви” занимала третью строчку отечественного хит-парада.
— Записывай, — пьяным голосом приказал Василий. — Пара-пам-пам-пара!
Сеня успел кое-как выучить нотную грамоту и набросал зачин трех песенок.
Утречком, себе на удивление, легко дописал их. Со смущением новичка оттащил их на “Муз-ТВ”.
Прав был Вася, до сих пор Семен и не подозревал, что такое настоящий фурор.
Грянули медные трубы!
Сенины песенки, с его же незатейливыми текстушками, звучали изо всех окон, во всех подворотнях, у водителей такси, в роддомах, даже в сторожках на городских кладбищах.
Народ песни принял!
Денег стало так много, что Сеня просто перестал их считать, тратил направо и налево.
Слава вкуснее денег! Семен не вылезал с симпозиумом композиторов песенников в Малайзии, в ЮАР и в Сан-Франциско. Тарантино и Спилберг заказали ему музыкальные треки к своим последним шедеврам.