Запах грозы

Пантелли Дж. Дж.

— Заткнись на хрен.

Фло хрюкает в кулак и, придерживая меня за талию, ведет к нашему бунгало. Да уж, теперь и курить нет желания. Единственный раз, хотел заступиться и повести себя, как мужик, а в итоге? В итоге, опять сел в дерьмо.

***

В узкое распахнутое окно, запрыгивает бурундук, и я вздрагиваю от того, что он скрипит зубами, кусая оконную раму. Флориан и еще двое парней, выпускают пузыри изо рта, сопя как мамонты. Я пытаюсь распознать время на наручных часах, лежащих на тумбочке у кровати, но бесполезно. Чертов зверек, спрыгивает в кусты и звучный

шелест, подрывает меня на ноги. Я натягиваю ботинки, и срываю, с крючка худи. Минуту спустя, бреду к возвышенному выступу, что начинается сразу за погруженным в ночь лесом и вижу Эплби, сидящую на краю. Неосознанно касаюсь своего лица, и всплески боли, напоминают о ее ярости. По всей видимости, она ощущает, что уже не одна, так как поджимает колени к подбородку и быстро-быстро избавляется от мокрых полос на щеках.

— Привет. — Тихо выговариваю я и устраиваюсь по левую от нее руку.

ГЛАВА 5. МЭЙ

— Привет. — Я не гляжу через плечо, зная, что там тот, кому я врезала, не разобравшись пару часов назад. Рыжие ботинки парня, рассекают воздух в свободном пространстве, и кажется, ему приятно. Он долго копается во внутреннем кармане своей худи и вынимает сигарету. Серьезно? Снова в ту же реку?

— Это просто табак, Мэй. — опережает меня с ответом Грэм.

— Да мне плевать, как ты прожигаешь свое здоровье.

— Здоровье? Если моим предкам плевать, то мне тем более. — С усмешкой язвит он и, причесав волосы пальцами, обращается ко мне.

— А у тебя как с родителями? Ты похожа на примерную девочку.

У меня саднит на языке, спросить больно ли ему после моих ударов, но беру курс на ничего не значащую болтовню.

— У моего отца сеть рыбных ресторанов. Может, слышал о «Гуано»?

— Обалдеть! Я там праздновал свой день рождения!

— Что? Ты лжешь! — я сужаю глаза, и Грэм громко голосит:

— Я ел устриц в ресторане «Гуано»!!!

Я щипаю его за коленку, и он замолкает, но ненадолго. В безмятежных, игривых зрачках, что обволакивают не настоящие молочно-голубые океаны, зарождается уйма вопросительных знаков. Они прыгают так шустро, что я никогда не поймаю их и не смогу подыскать верных объяснений. Грэм бесспорно знает, чем зацепить девчонку.

— Извини. — Выдавливаю из себя и отсаживаюсь подальше от него. Парень придвигается и, взяв меня за руку, прикладывает к небу.

— Представь, что ты смотришь в телескоп и находишь в какой-нибудь крутой обсерватории. Какое созвездие ты бы хотела увидеть?

— Дельфина.

— Расскажи о нем.

— Ну, оно редкое и чаще всего проявляется осенью. А еще, я обожаю дельфинов. Они умеют плакать и смеяться.

— Почему ты плакала, когда я пришел?

На таком расстоянии, на котором мы сейчас, я могу разглядеть, каждую неровную, каждую угловатую морщинку на переносице Грэма. Моя ладонь, по-прежнему в его горячей руке и дельфины плещутся глубоко внутри меня.

— Минутная слабость. Я не реву по пустякам лет с девяти.

— Оу, значит, я свидетель уникального явления? — улыбка

парня, застает врасплох, словно я застываю в прыжке.

— Наверное, — я карабкаюсь, чтобы встать на ноги, и хрупкое равновесие нарушается. — Надо идти спать. У меня завтра ранняя тренировка.

— Тебя проводить?

— Эм, нет. Я знаю дорогу. Прогуляюсь, приведу мысли в порядок. Спокойной ночи.

— Пока.

Я бью все рекорды скорости и теряюсь в караване сосен, что хаотично возвышаются над моей головой. Страшновато, но это ерунда, в сравнении с тем, как меня испугал своим нормальным поведением Грэм. Порой, наблюдая за ним издалека, я думала, что хуже парня представить сложно. Он открыто, таращится на девчонок, сыплет им комплименты и всякие непристойные словечки, а в компании друга, просто невыносим. Возможно, моя встряска после происшествия с нижним бельем, ставит его мозги на нужное место.

***

Пять утра. Хмурые тучи, впитавшие всю влагу, готовы лопнуть от тяжести и пролить на «Хоуп Крик» отменный ливень. Я растираю и разминаю ступни, щиколотки, бедра, перед тем, как обежать холм, с северной стороны лагеря. Также прикидываю, какова его протяженность. Хотя меня это мало волнует. Прежде брала более крутые маршруты. Наконец, я готова к пробежке и выхожу на влажную от росы террасу бунгало. Мелкие капли дождя начинают ставить точки на дереве и моей коже, только мне все равно. Я надеваю куртку цвета авокадо и застегиваюсь под горло, чтобы не сквозило. Музыка в наушниках, любимые песни на повторе и остается сделать шаг по ступеням.

Откуда не возьмись, вырисовывается Моника и выглядит, как несчастный олененок. Черт, я не могу просто сделать вид, что ее нет. Дергаю проводок из левого уха и спрашиваю:

— Ты как? Что-то случилось?

— Мне не с кем поговорить.

— Бежать и разговаривать сможешь?

— Не знаю. — Кротко откликается прирученное мной милое создание.

— Ладно, будем просто быстро идти.

Я беру Монику под руку и веду к лесу, где ветви деревьев, опустили свои зеленые кисти, ожидая непогоду.

— Так что произошло? Всего пять утра, а ты бодрая.

— Мне плохо живется с девчонками.

— Ты про соседок?

— Да. Они все время обсуждают парней и говорят о, — девушка переходит на шепот. — О сексе.

Я оставляю при себе умные высказывания, боясь, что Моника так далека от пестиков и тычинок, как я от мишуры с косметикой и нарядами.

— Хочешь, я что-нибудь придумаю и посоветуюсь с Вентуро?

— Я уже все придумала! Можно переехать к тебе? — молельный жест Мон, не дает права выбора.

— И кто тебя считает беззащитной и стеснительной?

Мы обе улыбаемся, и когда я соглашаюсь, Моника скачет по тропинке, придерживая грудь. Кстати, она у нее, весьма хороша для пятнадцати лет.

— Спасибо, Мэй!

— Да, пожалуйста. — Расслаблено вздыхаю я, размышляя, как она отнесется к игрушкам моей соседки. Иногда, среди ночи, мне хочется придушить ту, за один жужжащий звук.

— А могу я еще кое о чем спросить?

— Давай, похоже, сегодня не день бега.

— Прости, я во всем виновата, я такая коза!