Запах пепла
Шрифт:
Слыханное ли дело – по прошествии месяцев и лет возобновить… какое возобновить, ведь дело даже не заводилось – начать с чистого листа, на практически пустом месте, расследование непонятно чего непонятно как происшедшего! Зачем лишние хлопоты – все всем давным-давно яснее ясного: летел себе некий бывший журналист-неудачник, пил с горя горькую, да и допился, помер болезный, горемыка нетрезвый. И ведь действительно – пил, не без этого…
Обнаружив наконец место последнего упокоения сына с матерью, она положила цветы, постояла, думая: сколько можно переливать из пустого в порожнее? Все равно до истины никогда не докопаться, а коль придется докопаться – не поймать
Но, стоило мысленно произнести эти два слова, как воспоминания нахлынули холодной волной, повлекли назад – на полгода, год и дальше.
– С ума сошла?! Какая охота? Какие поминки? На часы посмотри, полуночница!
Хотя на часах, по меркам простого среднестатистического человека, не совы и не жаворонка, значилось вполне приемлемое для звонка время – девять с четвертью утра, Светлана почувствовала себя виноватой. Да, не учла особенностей образа жизни Борькиного приятеля: Гоше, сетевому мошеннику, как раз самое время ложиться баиньки. Но, ввязавшись в бой, следует добиваться победы, оправдываться и соглашаться на отсрочку нельзя ни в коем случае.
– От полуночника слышу. Можно подъехать? Очень срочно, честное пионерское, – и, не обращая внимания на протестующее ворчание, она добавила волшебный пароль, – Пиво у меня с собой, твой любимый сорт. Корюшку брать?
– Корюшку? Бери, – сдался хакер, – А как ты меня нашла?
– Кто ищет, тот всегда найдет! – (так я тебе и рассказала), – Сам догадайся, ты же все можешь.
Чтобы найти, надо уметь искать, а для этого немножко разбираться в специфике холостяцкой натуры. Одинокий затворник может скрывать свои географические координаты от всех… кроме родной мамы, а мама – женщина как раз в том возрасте, когда смотрят телевизор. Фамилию Амбарцумян как-то назвал Светке Борис, рассказывая о самом ленивом однокласснике… сколько таких в городе?
Разговорчивая седая усатая дама несказанно обрадовалась визиту телеведущей (ведь при знакомстве не обязательно прибавлять «бывшая»), погоревала: «Неужто так и не дождусь внуков?.. Гошенька-то весь в своем заэкранном мире, на девочек смотреть не хочет… то ли дело его отец… вот был мужчина!» и сообщила адрес норы компьютерного гения. Она же предупредила – там везде жуткая грязь, за исключением кухни, где ей позволено время от времени наводить порядок. Туда гостья и направилась, выставила угощение и уселась на табурет, вынуждая хозяина присоединиться из соображений вежливости и вечной жажды.
– А с какого хрена тебя вообще потянуло прошлое ворошить? Полгода прошло…
Светка и сама не могла понять, с какого. Просто упомянутые шесть месяцев без Борьки она провела будто во сне – не обычном, восстанавливающем и целительном, не тяжко-похмельном, не сказочно-заколдованном, а некоем болезненно-тягучем, каким бывает, наверное, летаргический или коматозный.
Нет, она не страдала от модной среди богемных дам депрессии, не принимала успокаивающих, не напивалась в одиночку, не плакалась подружкам, которых у нее в общем-то и не было, даже матери сообщила о случившемся односложно и без слез. Жизнь шла своим чередом, она просыпалась, ездила на работу, вела свою программу, при необходимости улыбалась, по вечерам возвращалась домой, почему-то наскоро проглатывала ужин, а потом очередной раз ловила себя на мысли: спешить некуда и незачем – его больше не будет. Ложилась в постель, засыпала, пытаясь представить и хотя бы во сне вернуть минуты близости и счастья, утром просыпалась нормально отдохнувшей, а вспомнить что-либо из ночных видений не получалось.
Ничего не поделаешь – она, как и полагается психически здоровому и уравновешенному человеку, редко помнила привидевшееся во сне. Лишь однажды, в канун Рождества, удалось зафиксировать картину: Борис стоит у большой реки, глядя куда-то вдаль, и все. Просто стоит, одинокий и неподвижный – ни слова, ни жеста, ни улыбки, будто чужой. И на следующее утро, более чем через два месяца после их прощальной ночи, она опять же единственный раз пожалела – не решилась тогда отказаться от предохранения. И осталась одна. Но объяснять, жаловаться кому-то? Нет, это не в ее правилах. Она открыла две банки, одну подвинула Гоше, из другой отпила сама.
– Ворошить не надо. Во-первых, рассказывай, какая такая охота, во-вторых, пей, пока холодное. А в-третьих, я тебе еще кое-что покажу.
Гоша, ерзая на неуютной для его объемистых чресл табуретке, с тоской оглядел шеренгу непочатых емкостей: ему явно хотелось, во-первых, пить, а уж во-вторых или в-третьих – рассказывать.
– Это же вроде шутки, насчет охоты… Школьные воспоминания, никакой конкретики. Да я и напился тогда, не помнишь, что ли?
– Гоша, не дури мне голову. Я, хоть психологии не училась, тебя знаю не первый год. Ты просто так слова не скажешь, даже поддатый. И не так ты уж тогда и напился. Колись.
– Я толком-то и не помню… – хакер снова тщетно попытался устроиться поудобнее, – Слушай, пойдем в комнату, я с тобой тут геморрой заработаю!
– Пойдем, только сперва признавайся: был у тебя Борька перед отлетом?
– Ну, был, – Гоша с неожиданной прытью вскочил, ухватил сразу три вожделенных жестянки, – Вот сяду по-человечески, тогда и поговорим.
В кабинете-гостиной-спальне, как можно было по выбору называть комнату, оборудованную письменным столом, диваном, парой кресел и буквально набитую всевозможными электронными приспособлениями, хозяин с наслаждением рухнул на обширный диван, указав гостье на кресла: мол, выбирай по вкусу.
– О чем был разговор?
– Да обо всем понемножку… Школу вспоминали, физруковский анекдот про охоту, поезда с самолетами… он же уезжал.
– Куда собирался, говорил?
– В Америку, точнее в Нью-Йорк, попросил один адресок позондировать, еще пообщались… ну и пивко… мелочи, короче.
– Снова темнишь? Что за адресок? Кафе-мороженое, нет?
– Да не помню я! Мамой клянусь! – Гоша для убедительности приложил руку к груди и округлил глаза, – Может, кафе, может, ресторан… Там же на дому встречаться не принято, все больше по общепиту, так сказать.
Бросив опустевшую банку под стол, отшельник открыл новую и перешел в наступление:
– Кстати, ты сама в прятки играешь! Про мороженое какое-то… Значит, он тебе побольше моего рассказал?
Увы, любитель пива был совершенно неправ в своих подозрениях. Если бы так! Позоров не был бы «знаменитым Позором», как его называли коллеги по перу, имей он привычку хоть с кем-то делиться одному одному ему ведомой информацией. О теме и тем более содержании очередной «кошмарной» бомбы до момента публикации не знал никто и никогда, не исключая и ее, несмотря на всю близость отношений. Редкими исключениями могли быть особо колоритные личности. Так, из последних его дел ей перепали крохи типа уголовника Фонаря, пары отставных мичманов, старушки-академика со смертельно азартным внучком, биснесмена-самбиста с пудовыми гирями под офисным столом. Поэтому Светка продолжила допрос, оставив демарш без внимания.