Шрифт:
I
Рабочий день подходил к концу. Стопка дел на столе Ирины не просто не уменьшилась, а увеличилась вдвое. Худенькие руки судорожно перебирали дела. Женщина пыталась определить, какие задачи нужно было сделать в первую очередь, а какие могли подождать до завтра. Рабочий настрой потихоньку покидал ее. Ирина решительно встала, повесила на ручку двери табличку с надписью «Технический перерыв» и, чуть пошатываясь, пошла подогревать, в очередной раз, полчашки кофе.
Вышла с ним с чашкой на улицу, закурила сигарету и задумалась. Оставаться после работы в офисе ей совсем не хотелось. От безысходности слезы наворачивались на глаза. – «Может взять
Выкурив сигарету и допив кофе, Ирина пошла в свой кабинет, точнее сказать, каморку, взяла ежедневник и набросала план первоочередных задач на завтра. Настенные часы показали восемнадцать часов. Работники стали собираться домой. Перед выходом директор напомнил о грядущей завтрашней планерке и о вопросах, которые будут решаться. Ирина с облегчением вздохнула – хорошо, что директор не спросил ее о выполненной работе.
Женщина быстро накинула куртку, схватила сумку, махнула всем рукой и помчалась на улицу. Сотрудники даже не успели отреагировать на стремительность удаляющейся Ирины. Понятно было всем, что Стоянова жила дальше всех, и дома ее ждал ребенок, но никто не догадывался, что убегала-то она от лишних вопросов директора.
Быстрым шагом Ирина дошла до остановки. Закинула свое уставшее тело в трамвай, посадила на освободившееся сиденье, показала проездной окружающим и отвернулась к окну. Трамвай отправился вперед, а может и назад, отстукивая свои металлические шаги по рельсам. Стоянова пристально смотрела на свое отражение. Она поправила короткие волосы, слегка растрепавшиеся от быстрой ходьбы, встретилась со своим безумным взглядом, как ей показалось, и подумала, что похожа на загнанную лошадь. По отражению глаз в окне трудно было определить их цвет, хорошо, что она помнила, они были карие. В целом, весь ее внешний вид больше походил на девушку, нежели на взрослую женщину. Под монотонный стук колес Ирина стала задремывать, но ее разбудил вкусный запах, донесшийся из сумки пожилой женщины, которая присела на освободившееся рядом место.
– А ведь я сегодня так и не успела поесть, – предательски засвербела мысль в голове. – Ничего, сейчас доберусь до дома, и мы с Сережкой поужинаем.»
Запах, не дававший покоя, был до боли знакомый, идущий из детства и юности.
Ирина, глядя в окно, стала с собой разговаривать:
– Люблю трамваи и поезда, стук колес меня успокаивает, в такт им я могу петь про себя песни, или рассказывать и сочинять стихи. За сорок минут успею отдохнуть, минут за двадцать добегу до дома…Ну, чем же это так пахнет?.. Вспомнила, пирожками! – Что-то далекое стало всплывать в ее голове.
II
Ирина все летние каникулы проводила у бабушки в деревне. Родители приезжали только на выходные или в отпуск. Перед отъездом всегда наставляли, что бабушке надо помогать и по дому, и в огороде, и на участке, где росла картошка, потому что ей было уже тяжело со всем справляться. Детей у бабушки было шестеро, и внуков столько же. Не хотели молодые себя обременять лишними заботами. Когда дети приезжали к ней в гости, она всегда вела с ними воспитательные беседы. Конечно, бабушке хотелось всех собрать вместе, но не получалось: то отпуска были в разное время, то путевки выпадали, которые в советские времена
Бабушка Настя была доброй, справедливой, хозяйственной. Люди тянулись к ней,
ее дом для всех был открыт, для взрослых и для детей. Конечно, для городской девочки тяжело было справляться с деревенской работой, но она всегда старалась.
Бабушка обязательно показывала, как надо полоть, как землю рыхлить, как поливать. Всегда с ней работали вместе. Ирине не часто приходилось бегать в магазин. Баба Настя сама пекла хлеб, пирожки, лепила пельмени и вареники. За ягодами и грибами девочка ходила с деревенскими подружками, которые знали хорошие места.
Чаще всего люди работали с раннего утра до полудня, потом начиналась жара. Бабушка до пяти часов вечера возилась в доме, а Ирина убегала на речку. В дождливую погоду ребятишки сидели либо по своим домам, либо шли к кому-нибудь в гости, если не возражали взрослые.
– Внученька, иди сюда, помоги мне пирожки лепить, – услышала, как бы из глубины души, Ирина голос бабушки. – Ты с чем хочешь пирожки, с ягодами, с картошечкой, с грибочками?
– Давай налепим и с картошкой, и с ягодами, а грибы потом пожарим, или суп сварим.
– Ты давай-ка начинай лепить, а я печку налажу. Пирожки складывай отдельно друг от друга, чтобы не спутать их.
Девочка стала раскатывать приготовленное бабушкой тесто, вырезая кружочки стаканом, все же успевая подглядывать за бабушкиными руками. Ловко и быстро у нее получалось.
– Пусть теперь печь нагревается, а мы с тобой пока пирожки доделаем. Давай, внученька, ты будешь с ягодами лепить, а я уж с картошкой. Ириша, только ты края вот так заделывай, чтобы ягоды из пирожка не выпадали, – и баба Настя терпеливо показывала, как лучше это делать. Спустя годы только Ирина поняла, каким хорошим учителем была ее бабушка. Пирожки из печи вынимали душистые, складывали их на дощечку и накрывали полотенцем, чтобы они не осели.
«Интересно, кому эта женщина везет пирожки?» – сама себя спросила Ирина. –
«Наверно внукам везет…» – Под ложечкой опять засосало. Молодая женщина аккуратно развернула конфету и отправила ее в рот, фантик положила в карман, чтобы потом выбросить на улице в урну. Желудок, получив конфету, на время замолчал. «Почему именно сегодня пришли ко мне воспоминания? Неужели запах пирожков смог это сделать? Какой же сегодня?» – Мозг женщины судорожно стал копаться в памяти. – «Так сегодня же поминальный день! Сколько же лет прошло, как бабушки не стало?» – Точкой отсчета, конечно же, стал ее возраст. – «Прошло ровно десять лет. Надо будет позвонить родителям, напомнить.»
Молодая женщина опять окунулась в воспоминания. Последнее полноценно лето она провела у бабушки после девятого класса, когда опять приехала одна, у других братьев и сестер свободного времени не нашлось. Ирине было обидно за бабу Настю, обидно за то, что другие дети и внуки приезжали навещать и помогать очень редко. Понятно было бы, если б жили далеко, так нет, жили-то в этой же области.
После девятого класса Ирине было уже шестнадцать лет. По приезду она с гордостью показала бабуле паспорт. Баба Настя с нежностью и грустью рассматривала фотографию любимой внучки, понимая, что уже не сможет часто видеть ее около себя.