Шрифт:
Маленькая розочка пахла сладко. Её пушистые каштановые локоны с прихотливой грацией ниспадали на тоненькие плечики, а мелкие капельки только что нанесённых духов бисером рассыпались по нежной коже леди Маргери, источая волнующий аромат роз. Любой другой на его месте упал бы на колени, и, глядя влюблёнными глазами на юную красавицу, умолял бы её о любви, но Тайвин Ланнистер прекрасно видел, что скрывается под восхитительно женственной оболочкой Маргери Тирелл.
Когда войска Станниса были разбиты на Черноводной, перед Старым Львом встала дилемма: отдавать или же не отдавать в жёны внуку Розу Хайгардена? Он
Но Тайвин обещал Тиреллам брак с правящей семьёй, а своё слово Старый Лев привык держать. Тем более что Простор был слишком нужен ему, да и ключ от Юга следовало держать поблизости.
Пара слов, сказанная лорду Мейсу, и, что более важно, пара колючих цепких взглядов, которыми он обменялся с леди Оленной, и вот уже Маргери стояла перед ним, кротко глядя на него карими глазами голубки.
– Я так счастлива, милорд, - негромко произнесла Тирелл, а на её щеках вспыхнул прелестный румянец, - что мне выпала честь стать вашей женой!
– Она скромно улыбнулась, демонстрируя идеальные жемчужины зубов.
Этот румянец и эта улыбка, несомненно, растопили много мужских сердец, но Тайвин не верил ни единому её слову. Точно также она улыбалась Ренли, и, он, в этом не сомневался, также говорила бы слова любви Джоффри.
А розочка продолжала что-то нежно щебетать, восхваляя мужество и отвагу Тайвина, которому волей-неволей пришлось принимать благодарности. Постепенно обмен любезностями перетёк в обычную светскую беседу, после которой Ланнистер не мог не признать, что при всей своей красоте леди Маргери была ещё и умна. Даже слишком.
«Если бы у Серсеи была хотя бы половина разума юной Тирелл, - мрачно подумал Тайвин, провожая взглядом невесту, которая удалилась в свои покои в Девичьем Склепе в сопровождении стайки кузин и септы, - она бы не наделала столько глупостей. Впрочем, - он устало прикрыл глаза и потёр переносицу - последнее время у него часто болела голова, не иначе как от забот, - одному Иному известно, что она бы выкинула, будь поумней».
Когда Маргери стояла с ним под руку перед Верховным Септоном, Тайвин невольно любовался тем, как отсветы солнечных лучей, проникающих сквозь цветные витражи, играют в кудрях Тирелл, заставляя её тёмные локоны сиять золотом. Маленькая диадема, украшавшая сложную причёску розочки так же отбрасывала игривые блики, которые, попадая на вышитых на камзоле Тайвина золотых и алых львов, заставляли зверей ожить.
Он понимал, что это всё обман - и игра света, и улыбки юной Тирелл, но всё вместе это было так прекрасно, что Ланнистер чуть усмехнулся про себя. Старый дурак он, а не Старый Лев! Не хватало ещё всерьёз повестись на умелую игру розочки, которая, как и её бабка, была великолепной лицедейкой. Главное, что он видит эту игру, знает о ней. Тайвин не сомневался, что Джоффри проглотил бы наживку, а его взор заслонили бы соблазнительные изгибы тела Маргери, которые ничуть не скрывались одеждой, а его уши заполнили бы сладкие речи розочки. Но он - Тайвин Ланнистер, а значит ему, во что бы то ни стало, надо переиграть хитрую красавицу.
Септон тем временем уже закончил обычные свадебные молитвы, и наступило время жениха и невесты обмениваться клятвами. Тайвин, сохраняя невозмутимое выражение лица, повернулся к Маргери, которая, грациозно справляясь с длинным шлейфом платья, встала напротив Ланнистера. Она великолепно играла счастливую невесту. Влажные глаза с восхищением смотрели на него, а губы были чуть изогнуты в радостной улыбке. Если не знать, что всё это мастерски отточенная игра, то можно было поверить, что она искренне счастлива. Увы, но Тайвин слишком хорошо знал, что представляет собой леди Тирелл, а пару мгновений спустя уже леди Ланнистер.
– Этим поцелуем, - сдержанно и чётко произнёс Тайвин, не отводя взгляда от безмятежного лица Маргери, - я клянусь любить тебя отныне и до конца моих дней.
Целуя мягкие губы розочки, податливо раскрывшиеся ему навстречу, Тайвин искренне надеялся, что конец его дней наступит ещё не скоро.
***
Свадебный пир прошёл, провожание состоялось, и Маргери уже стояла перед ним в одной сорочке и полу-расшнурованном корсете, из-под кружев которого соблазнительно выглядывали её высокие упругие груди. Она неспешно прошлась по хорошо обставленной комнате, и присела на краешек широкой дубовой кровати, застеленной, казалось, покрывалом из лепестков роз.
Тут были и обычные розовые, белые и алые розы, а также северные голубые, которые так некстати напомнили Тайвину Старков. Если бы проклятые волки не цеплялись бы за свою драгоценную честь, ничего бы этого не случилось, и он сейчас бы не стоял здесь, наблюдая за тем, как Маргери, теперь уже Ланнистер, неспешно расшнуровывает тесёмки своего корсета.
Глядя на то, как ловко двигаются пальцы розочки, Тайвин невольно подумал о том, сколько раз она уже это проделывала. Десять? Сто? Тысячу? Серсея, исходя ядом, шипела, что милая маленькая Маргери - шлюха, каких ещё поискать, и Ланнистер не был уверен, говорит ли в дочери злоба, или же она действительно что-то знает. Многие благородные дамы лишаются невинности в седле, вдруг вспомнил Тайвин. Может, в случае его невесты это окажется правдой? Ему самому стало досадно от того, что его так задевает честь Тирелл. В любом случае, Тайвин уже давно решил сам с собой, что миндальничать с юной леди-женой он точно не станет. Он не Тирион, чтобы трястись над душевным здоровьем девушки.
Пока Тайвина посещали эти невесёлые мысли, Маргери уже успела избавиться от остатков одежды, и теперь прихорашивалась перед высоким мирийским зеркалом, повернувшись к Тайвину спиной.
Она была изящна и стройна, её кожа при свете свечей, как и кудри сегодня в Септе, отливала золотом, а волосы волной спускались на обнажённую идеально прямую спину с выразительным изгибом поясницы, покрытой нежным светлым пушком. Её ягодицы были упруги, бёдра широки, а ноги стройны. Идеальное сложение для рождения наследника-Ланнистера.
Тайвин с раздражением поймал себя на том, что мысль о потомстве - это единственное здравое его суждение за последнее время. Он не должен поддаваться фальшивым чарам розочки, которая, закончив с приготовлениями, повернулась к нему. У Ланнистера мелькнула мысль, что неплохо бы просветить леди-жену насчёт того, чего он от неё ожидает, как вдруг Маргери сама подошла ближе, а затем порывисто прильнула к нему, словно стараясь соприкоснуться с Ланнистером всем телом.
И в этот момент он с удивлением почувствовал, как быстро бьётся сердце бывшей Тирелл. Такое сыграть невозможно. Можно искренне улыбнуться, заставить глаза блестеть, заплакать или разъяриться, но стук сердца, больше похожий на биение крыльев птицы, подделать нельзя.