Запах страха. Коллекция ужаса
Шрифт:
Монк фыркнул. Шеп раздраженно направил луч фонарика на него, и в ту же секунду свет потух.
— О-о-о, — захныкал Лем.
— Тихо, — приказал Шеп. — Наверно, батарейка отошла.
Они услышали, как он в темноте потряс фонариком, но тот не загорелся.
— Может, крышка ослабла…
Они услышали металлический щелчок и звук рассыпавшихся по полу частей фонарика.
— Ну вот! — протянул Монк.
— Помогите собрать! — приказал Шеп, но теперь в его голосе звучали нотки отчаяния.
— Я слышу крыс! — вдруг воскликнул
Что-то быстро проскользнуло и зашуршало в темноте перед ними.
— Опускайтесь, давайте фонарик собирать, — сказал Шеп, и несколько минут слышалось только испуганное дыхание, хлопанье и шуршание ладоней по земле.
— Нашел стекло! — неожиданно воскликнул Шеп.
— А вот отражатель, — прибавил Монк.
— А что, если тут крысы ползают? — испуганно произнес Лем, но Шеп не обратил внимания на его слова.
— Осталось найти крышку и одну батарейку. Вторая осталась внутри.
— Нашел батарейку! — раздался через пару секунд ликующий голос Монка.
— А я не могу найти крышку, — упавшим голосом отозвался Шеп.
— Говорю вам, тут крысы! — едва сдерживая слезы, пролепетал Лем.
— Тоже не нахожу крышку! — сказал Монк.
Темнота снова наполнилась шуршанием рук и тяжелым дыханием.
Неожиданная вспышка света ослепила их, погасла и ослепила снова.
— Крышка не нужна… Могу пальцем придержать, — сообщил Шеп.
Держа фонарь двумя руками, он навел луч света на друзей. Монк все еще шарил руками по земле, а Лем стоял с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене.
Луч упал вниз, побегал по камням и замер на красном пластиковом кружочке.
— Крышка! — завопил Монк, бросаясь к ней.
— Дай мне! — сказал ему Шеп.
Опять сделалось темно, послышалось сопение, и через миг снова вспыхнул свет.
Друзья стояли, переводя дух.
Через минуту их дыхание успокоилось.
Но шуршащий звук не прекратился.
— Крысы! — закричал Лем и взвизгнул.
Луч фонарика опустился вниз и выхватил из темноты лежащую на боку искореженную красную тележку, коробку хлопьев с прогрызенным углом и длинную жирную серо-бурую крысу, которая, принюхиваясь, засовывала усатую морду в крысоловку.
Раздалось громкое «клац!», от которого луч фонаря дрогнул, и Шеп в темноте позади услышал нервный смешок Лема.
— Видали?
На ночлег остановились через два часа. Если верить часам Шепа, было десять. Фонарик снова погас, на этот раз из-за батареек, но Шеп переставил в него батарейки из второго, неработающего фонаря. Они устали, хотели есть, пить и изнывали от жары. Тележка была на ходу, но теперь при каждом повороте передних колес издавала громкий скрип. Ручка у нее погнулась, но Лему удалось ее выправить. Они нашли все, что в ней было, кроме одной банки шипучки, которую Монк благополучно раздавил ногой, как только они двинулись в путь. Теперь Монк источал сильный запах крем-соды, и друзья то и дело над
— Нам на завтра батарейки понадобятся, — с серьезным видом произнес Шеп. Он нашел большое ровное место, где они смогли остановиться, что-то вроде уступа на склоне, за которым не было ничего, кроме пустоты.
Стояла плотная липкая жара, и они чувствовали, что жар поднимается снизу.
— А что будет, когда батарейки сядут? — поинтересовался Лем.
— Нужно экономить, — ответил ему Шеп.
— Но что будет..?
— Не бойся, — сказал Шеп, и в ту же секунду Монк прикрикнул:
— Да заткнись ты, Лем!
В темноте они ели, пили теплую шипучку и чай, в котором не осталось льда, и прислушивались. Но слушать было нечего. Ни крыс, ни гудения огня, ни капающей воды — ничего. Только неощутимый ухом звук нарастающей жары.
— Надеюсь, мы уже близко, — сказал Лем. — Я домой хочу.
— А что ты будешь дома делать? — отозвался Шеп. — Если мы не найдем чего-то здесь…
Остальное осталось недосказанным.
Они сели в тесный кружок вокруг фонарика, как вокруг костра.
Шеп со смешком сказал:
— Эй, а мы ведь так и недоговорили об Энджи Бернстайн!
Лем тоже рассмеялся.
— И о том, как у тебя подмышки воняют.
— И о твоих усах! — не растерялся Шеп.
Монк молчал.
— Эй, Монк, — повернулся к нему Шеп. — Ты уже брился?
— А бе– одорантом брызгался? Ты пахнешь, как крем-сода, но еще ты воняешь, как лошадь.
Монк изобразил сонный храп.
— Эй, Монк…
Храп прекратился.
— Отстаньте.
Лем засмеялся:
— Мальчик — крем-сода!
— Мальчик — лошадиная задница! — подхватил Шеп.
Монк ничего не ответил и вскоре захрапел по-настоящему.
Шеп разбудил их в семь по своим часам.
Сначала он не мог двигаться. Было трудно дышать и так жарко, что ему показалось, будто над ним повис паровой утюг. Он понимал, что так жарко быть не должно. Он почувствовал это, почувствовал запах и вкус жары точно так же, как почувствовал их в домике на дереве.
— Сегодня мы должны найти конец, — мрачно произнес он.
Поели и попили в темноте, как вчера вечером. Теперь они не разговаривали. Лем задыхался, он судорожными короткими вдохами глотал воздух.
— Мы… как будто… в… барбекю… — прохрипел он. — Невозможно… дышать…
Включили радио. По всем волнам раздавалось только шипение, пока вдруг не возникла местная радиостанция. Они услышали голос того же самого диктора, только теперь в нем от веселья не осталось и следа.
— …сто десять градусов сегодня, дорогие слушатели, — сказал он. — И это первое сентября! Местные пруды высохли, вчера три часа не было электричества. Это происходит повсюду. Ледники тают, а в Австралии, где сейчас конец зимы, вчера температура поднялась до отметки девяносто девять градусов…