Запах женщины

Ходяков Руслан

Я откинулась спиной на измятую ночным кошмаром кровать, прижав трубку к уху и слушая Светкину болтовню.

– Во-во, Ритка, правильно! С Якубовичем мы сидим! Приятный дядечка, хоть седой и старенький, – у Светки все мужики приятые. – Так вот, Якубович будет главным распорядителем и ведущим конкурса красоты «Звезда России». Мы с ним познакомились, выпили, я ему рассказала про тебя и он нас пригласил… Славка, ну подожди, не трогай трубку, сейчас льготное время! – на том конце линии послышалась возня. Светкин муженек отбирал у своей болтливой супружницы радиотелефон. –

Жадюга! Аккумуляторы у него садятся! Тут судьба решается, а у него аккумуляторы, видите ли! Не трогай! Каких пол часа? Я всего минутку поговорила! Ты поняла, Ритка, с кем я живу? Телефона ему для меня жалко! Денег для любимой женщины, жены, пожалел! Жлоб! Уйди, я тебе говорю!

Я лежала поперек кровати, свесив ноги, и мне уже все было до фонаря. Пускай, Светка болтает. Пусть рассказывает чего хочет. Я засыпаю.

– Так, вот, Ритка, ты меня слышишь? Ало! Ало, заяц ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, – сонно протянула я.

– Ритка, ты смотри не засыпай! Я еще не все тебе рассказала. Хочешь, мы к тебе приедем?

– Куда? – спросила я. – В два часа ночи? Во Всеволожск? В пригород попретесь?

– А, ну да, верно… – Светка задумалась. – Тогда я завтра за тобой приеду. Собирай вещички, поедем в Москву. Якубович говорит, что завтра последний день. Что отборочный тур уже прошел, и мы попадем сразу на первый тур. Так сказать по знакомству. Славик тут ему денежек пообещал…

– Светка… У меня… Психологический кризис.

– Развеешься.

– У меня мама больная.

– Сиделку наймем.

– У меня месячные.

– Ничего, «Тампакс» вставишь и о`кей!

– Светка, – я перевернулась на живот. – Может ты одна поедешь на этот твой блядский конкурс, а? Я-то тебе зачем нужна?

– Как! – удивилась Светка. – Ты же самая красивая женщина в Петербурге! Кого хочешь спроси. Вон, хотя бы Славика. Он говорит, что влюбился в тебя как увидел. Говорит, жаль только, что ты его не любишь.

– Светка, ты тоже красавица. Зачем тебе конкуренция в моем лице?

– Да брось, ты, Ритка! Это все не серьезно! Так, развеяться. И тем более я знаю, что ты все равно красивее меня. И фигура у тебя круче. Я вон, на шейпинг хожу, хожу и ни фига, как висела задница, так и висит, а у тебя все родное – природное.

– Светка, перестань, ничего у тебя не висит! – я не то, что бы разомлела от комплимента, просто мне было приятно. В отличии от остальных моих подруг, в Светке не было ни капли зависти.

– Так, что я приезжаю? Отвечай скорее, а то Славик уже действительно нервничать начинает.

– Светик, я не хочу! – я снова села.

– Ну, пожалуйста! Мне одной будет скучно и одиноко… – Светкин голос стал жалобным и плаксивым.

– Ладно, приезжай! – я повесила трубку.

Глава пятая

в которой одни убегают, а другие догоняют. И в которой зарождается я большое светлое советское чувство, в то время как смерть ходит неподалеку

Вечерняя Москва вращалась за окном автомобиля. Уверенная в своих силах зимняя ночь закутывала Первопрестольную в силки жесткого

февральского снега. Люди, машины, фонари, витрины и светофоры бились в упругих снежных нитях стараясь вырваться из колючего плена. «Нива» плыла по проспекту в пурпурной лаве полыхающих стоп-сигналов. Автомобильное движение усилилось. Проспект раздался в ширину до восьми рядов. И казалось, что Москва изрыгает из своего чрева, подобно вулкану, светящуюся массу автомобилей, текущую в двух противоположных направлениях вопреки всем божественным и физическим законам. И в эту реку, из примыкающих улиц, из жерл тоннелей вливались все новые и новые потоки галогенных огней, растворяясь и переполняя ее выше уровня тротуаров. И злюка-зима еще больше стервенела от того, что ее ледяные посланники ниспадающие с неба, ломали себе крылышки, таяли на обжигающих раскаленных железках сотворенных не ее руками.

– Садовое, – подал голос мой, так сказать, спаситель. – Здесь они нас точно не найдут.

Он украдкой посмотрел на меня, и я поняла, что он чувствует себя смущенным.

Тоже мне супермен. Странные эти мужики. Как на дзот грудью бросаться, так пожалуйста. А как с дамой им же спасенной из липких волосатых рук гангстеров светскую беседу затеять, так сразу краснеть, пыхтеть, сопеть и смущаться. Н-н-да, милый.

– Не найдут, говоришь? – я оглянулась и снова посмотрела сквозь заднее стекло.

Проспект пошел на подъем и мы находились уже почти на самом его гребне, так что сверху была хорошо видна светящаяся панорама идущих за нами автомобилей. В чинном порядке двигающихся друг за другом фар выделялась одна пара озорных огоньков перемещающихся с большей чем у всех скоростью. Обгоняющая другие, недовольно мигающие огоньки, перестраивающаяся из ряда вряд, и, что самое печальное, неотвратимо приближающаяся к нам.

– Значит, говоришь, не найдут? – Переспросила я.

– Уже вижу, – ответил мой «спасатель» мельком взглянув в зеркало заднего вида.

– Тогда гони, если жить хочешь.

– Думаешь, пристрелят?

– Как пить дать! Не меня конечно. Тебя пристрелят.

– Крутые ребята.

Я фыркнула. У мальчика, наверное коленки затряслись и геморрой вывалился от страха.

– Ты, что, уже пожалел, что меня у этих гавриков отбил? Тогда останови, я выйду. Только сумку возьму.

Парень посмотрел на меня и скривил губы в усмешке.

– Что смотришь? Стерва я, да? Стерва?

– Пристегнись.

– Чего?

– Пристегни ремень, говорю! Покатаемся, – и он сам, одним движением затянул ремень безопасности.

– Ну-ну, – сказала я, но на всякий случай пристегнулась.

И правильно сделала. Потому, что «Нива» натужно взвыв двигателем резко прибавила скорость и стала продираться сквозь плотный строй автомобилей протестующих резкими, обиженными гудками.

Справа в дверь с моей стороны постучали. Я повернулась, и увидела улыбающегося Карлсона за рулем «Мерседеса», который правой рукой управлял машиной, а левой, через открытое окно барабанил в мою дверку, двигаясь с нашей скоростью и не давая нам перестроится.