Запас прочности
Шрифт:
– День добрый, дедушка.
Старик приложил ладонь к уху.
– Ась?
Дмитрий усмехнулся, приблизился к нему. Сказал громче:
– Добрый день, говорю.
Старец закивал головой:
– Добрый, добрый. – Помолчал, пытливо взглянул на него. – Кому он добрый?
Поляков пожал плечами.
– Да вот мне добрый. Отбили-то деревеньку у фашистов.
Старик снова покивал седой головой. Прошамкал беззубым ртом:
– Деревеньку отбили. Теперича всю Рассею отбивать надо. – Снова взглянул на него, как будто прожег неожиданно
Вздохнул Поляков.
– Не боись, дед. Осилим, дай срок.
Старик покачал головой.
– Ну-ну. Осиливай. Хранцуза, было дело, аж в Москву запустили… А потом осилили. – Помолчал. – И вы тожа?
Повернулся, пошел в дом.
Димка прихватил его за плечо.
– А ты, дедушка, сомневаешься?
Тот обернулся, покачал головой.
– Не… Однако дожить бы… Во задача.
– Доживешь, дедушка, доживешь. Мы с тобой по этому поводу еще беленькой тяпнем! Не сомневайся.
Дед снова покивал:
– Ну-ну… ну-ну.
Поляков спросил его:
– А где ж народ? Деревня будто вымерла. Поубегали все, что ли?
Дед отрицательно покачал головой.
– Не. У нас народу испокон мало было. Небогатая деревенька. Однако до войны жили не тужили. А щас.. Молодые все в армии. Женки да дети здесь. Попрятались тока. Тут же громыхает все время. По погребам сидят. Куда бежать? – Вздохнул. – Вы уж, ребяты, супостату нас не сдавайте. Непривычные мы к ним.
Поляков улыбнулся:
– Не сдадим, дедушка. Не сдадим. Мы к ним тоже непривычные.
Повернулся, чтобы уйти, спохватился:
– Да, дедушка, забыл спросить. Деревня-то ваша как называется?
– Малеево.
Дима заспешил к своим. Только он зашел во двор и поднялся на крыльцо, как откуда-то появился запыхавшийся майор в сопровождении нескольких бойцов. Он двинулся прямо к Полякову. Прищурившись, взглянул на него, спросил:
– Кто такой? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Где командир? Где Денисюк, спрашиваю!
Дмитрий пожал плечами, устало сказал:
– Не знаю я. Не видел я Денисюка.
Подошел пожилой боец с четырьмя треугольничками в петлицах. Обратился к майору:
– Товарищ майор, я старшина роты Стариков.
Майор махнул рукой.
– Знаю я тебя, Стариков. Что скажешь? Где командование?
Стариков вздохнул.
– Нету у нас командования. Все погибли. Денисюк последний, – кивнул в сторону тыла. – Там, в нашей траншее убитый лежит. Так что, почитай, мы теперича сами по себе. Разве что, – указал глазами на Полякова, – вот он скомандовать может.
На последние слова Старикова майор не обратил внимания. Тяжело вздохнул. Исподлобья взглянул на старшину. Бросил:
– Пойдем в дом.
Там тяжело опустился на приставленный к столу стул, снял фуражку, снова вздохнул. Спросил:
– Сам видел, как Денисюка убило?
Стариков покачал головой.
– Не, как убило, не видел. Видел его только на дне траншеи с простреленной насквозь головой.
– Он мертвый уже был?
– Мертвее не бывает.
Майор потер виски, покачал головой.
– Эх, Митя, Митя… – Поднял глаза. – Мы с ним, почитай, от самой границы отступали. Все кручинился: далеко, мол, от Берлина уходим, обратно долгий путь будет. Не судьба… Обратно без него идти придется. Тяжко одному-то без друга… А, старшина?
Старшина пожал плечами.
– Пошто ж одному? Мы подмогнем. Вместях-то оно сподручней.
Майор встал, прошелся по комнате. Сказал другим, строгим тоном:
– Ладно. Как здесь оказались? Ты, что ли, командовал?
Стариков покачал головой.
– Не… Тут пошустрей хлопец оказался. Он и танк первый подбил. И в атаку роту поднял. Видать, крепкий парень.
Майор спросил:
– Кто таков? Ты так говоришь, будто не знаешь его. Не наш, что ли?
– Дак в том-то и дело, что не наш. Энкавэдэшник, судя по форме. Но привел его Денисюк. Откуда – не знаю, теперича не спросишь. Разве у самого спросить. А я и имя его узнать не успел. Да он тут, у хаты со мной стоял. Позвать?
– Зови.
Поляков зашел, приложив руку к виску, доложил:
– Старшина Поляков по вашему приказанию прибыл.
Майор кивнул на свободный стул, сказал:
– Садись, старшина, я начальник штаба батальона майор Савельев.
Сам устроился напротив.
– Рассказывай. Кто? Откуда? Как в расположении полка оказался? Ну, и все остальное тоже. Только коротко.
Поляков попытался встать. Но майор остановил его.
– Сиди. И давай быстрее. Нет у нас времени на долгие разговоры.
Поляков пожал плечами.
– Понятно. Коротко и ясно. Такие, значит, дела. Я старшина, начальник продсклада семьдесят четвертого полка НКВД. В настоящее время полк передислоцирован из Москвы в Татарстан. Я задержался на старом месте подчищать хвосты. Ну, вы понимаете: загрузить последние машины, мелочь там всякую, чтобы после нас все чисто было. Загрузил – и бегом к начальнику штаба. Доложить и трогаться в путь.
Майор перебил его:
– А при чем начальник штаба? Обычно зам по тылу хвосты подчищает. А начальник штаба… Он на новом месте сразу должен службу организовать. Ему не до хвостов.
Поляков пожал плечами:
– Это, товарищ майор, не моего ума дело. Кто я такой, чтобы знать, какие там у начальства расклады. Докладываю, как было. – Почесал затылок, продолжил: – Так, значит, доложил я о готовности. Майор Лосев, это наш начштаба, уже предписание готовое мне протянул, а тут телефон зазвонил. Кто там на проводе был, я не знаю. Но только Лосев, как услышал голос в трубке, сразу покраснел, ну прямо как помидор сделался, и пошел пятнами. И пот на лбу выступил – я аж удивился – крупные такие капли, как вишня у нас на Донбассе. А тот начальник в трубке орет, ужас как! Я-то слов разобрать не могу – Лосев трубку к уху сильно прижал, но слышу: из трубки как раскаты грома гудят, молнии только не хватает. А рука у Лосева ходуном ходит, дрожит. И в трубку он все одно и то же твердит: