Запертый в Сибири

Семененко Павел

Он посмотрел на уничтоженный корабль, на перепуганных до смерти тавенцев, на хрипящего от отчаяния и ярости Михаила.

— Ничё… Ты выжил, и я как-нить проживу, — Клим взял у дроида «дырокол», утёр подмороженный нос. —

А ты… Я-то думал, ты подох давно…

Миша обезумел от своей беспомощности перед самым лютым врагом во Вселенной. Об этой встрече он молил Бога целых пятнадцать лет. И что теперь?

— А меня после твоей пропажи попёрли из флота… Ну и пох*й, рабами торговать выгоднее. А Олеся таблеток нажралась… — Андрейкин громко втянул в себя сопли и сплюнул. — Ну, — сказал он, взведя «дырокол», — видно судьба твоя такая, от моей руки умереть…

Дырокол заклинило на морозе. Клим взял его за ствол и размахнулся прикладом, словно молотом. Миша закрыл глаза. «Господи, да славится Имя Твоё…» — пронеслась было в голове молитва. Клим вскрикнул, затем послышался звук упавшего тела, возня, отрывистое хищное рычание и хрип. Миша открыл глаза. Андрейкин дёргался на снегу и никак не мог отпихнуть от себя пятнистый комок, со зверской беспощадностью треплющий его за горло.

— Лизка… — прошептал одними губами Михайло. — Лизка, а ну домой…

* * *

Миша очнулся, лёжа на мягкой шкуре в тавенской юрте. Несколько пар рук втирали в его тело какую-то вонючую мазь, норовя задеть его за хозяйство. В костре, вокруг которого сидели старейшины и первые из первых тавенских охотников, плясало бойкое пламя. Было очень тепло. Облокотившись на ритуальный бубен, перед костром сидел Оська с перевязанным плечом. Очень-очень старый тавенец что-то втолковывал ему ужасно хриплым голосом.

— Оська… — сказал Михайло, протягивая к нему руку.

— Ой, Михаила проснулся, — он взял его ладонь. — Как у тебя? Всё хорошо? Спи лучше. Тайвэ говорит, ты асани живой. Ты победил железных охотников, упавших с неба. Тебя защищает пятнистый зверь. Ты тоже пришёл с неба, оттуда, где живут асани, великие мёртвые. Ты живой асани. Тавенцы отныне твой народ, а ты первый среди нас. Тавенцы тебе дадут всё, что хочешь.

— А бабу дадут? — прошептал Миша, слабо ухмыльнувшись.

— Тайвэ говорит, у тебя будет три жены, чтобы рожать детей асани.

«Если б я был султан, я б имел трёх жён… — всплыла у Миши в памяти старая-старая песенка. — Ладно, разберёмся…»

Павел Семененко © 2011