Записать Ангела
Шрифт:
"Так и написано в Пуранах."
"А написано ли там, почему Приток построен вокруг звезды гало между родной Галактикой и Глазом Хранителей?"
"Конечно. Поэтому мы все поклоняемся и прославляем Хранителей. Глаз смотрит на всех нас."
"Это я им и говорю", сказала Ангел.
Когда она ушла, господин Нараян надел очки и пошел пешком через город к докам. Не спящие граждане прогуливались по теплым темным улицам, или сидели на корточках в дверях, или тихо переговаривались из окон верхних этажей со своими соседями напротив. Среди этой легкой дремоты молодые последователи Ангела двигались с быстрой целеустремленностью, то попарно, то группами по двадцать и более. Их лозунги были написаны
"Хулиганы! Дураки!"
"Лови день!", запели они в ответ. "Лови день!"
Господин Нараян не нашел человека, чью шлюпку брали Ангел и ее последователи, чтобы пересечь реку, но эта история уже повсюду разошлась среди рыбаков. Хранители говорили с ней, сказала она, и она не поддалась их искушениям. Многие оживленно торговались с гражданами, которые хотели пересечь реку и посмотреть место этого чуда своими глазами.
Старик с глазами молочными от катаракты - рыбаки тралили далеко по Великой реке, подставляя себя под радиацию выше нормальной - спросили господина Нараяна, наступает ли конец времен, не вернутся ли Хранители, чтобы снова ходить среди них? Когда господин Нараян ответил, что нет, любой, кто имел дело с аватарами, знает, что лишь эти фрагменты остались во Вселенной, старик пожал плечами и сказал: "Говорят, что она - Хранитель", и господин Нараян, глядя через черный сумбур реки туда, где горизонт терялся в пустых небесах, увидел рассыпанные созвездия бегущих огней рыбацких яликов, плывущих к дальнему берегу, и понял, что конец истории Ангела совсем недалек. Граждане нашли ей применение. Непреклонно, шаг за шагом, она становилась частью их истории..
Господин Нараян больше не видел Ангела до той ночи, когда прибыл корабль. Дрин отправился договариваться с ней, но не смог подойти ближе двух улиц от ее дома: он стал центром толпы, занявшей почти четверть города. Она с крыши что-то проповедовала тысячам граждан.
Дрин сообщил господину Нараяну, что это философия надежды, рожденной из отчаянья. "Она говорит, что любая жизнь питается разрушением и смертью. Вы уверены, что не хотите послушать ее?"
"В этом нет необходимости."
Дрин примостился на балюстраде, глядя на реку. Они были в его парящем жилище, в беседке лимонных деревьев, выступавших с его фасадного края. Он сказал: "Больше тысячи в день пересекают реку."
"Экран снова заговорил?"
"Я слежу постоянно. Ничего."
"Но он говорил с нею."
"Возможно, возможно." Дрин вдруг впал в возбуждение. Он забегал туда-сюда по узкой балюстраде, отмахиваясь от нависающих веток и распугивая белых голубей, что гнездились среди маленьких блестящих листьев. Птицы взлетели вверх, с шумом хлопая крыльями, с громким криком поднимаясь в пустое небо. Дрин сказал: "Машины, следившие за ней, не работают. Ни одна. Она нашла, как сломать их. Я получаю снимки с большого расстояния, но рассказывают мне не слишком много. Я даже не знаю, посещала ли она вообще храм."
"Я ей верю", сказал господин Нараян.
"Я обращался к аватарам", сказал Дрин, "но, конечно, они не скажут мне, если говорили с ней."
Господин Нараян был встревожен этим признанием: Дрин не был религиозным человеком. "Что вы хотите делать?"
"Ничего. Я мог бы послать за нею магистратов, но даже если она пойдет с ними, ее последователи заявят, что она арестована. А я даже не могу припомнить, когда я в последний раз кого-то арестовывал. Это сделает ее еще более сильной, и мне придется ее отпустить. Но я догадываюсь, что вы хотите мне сказать, что я должен позволить этому произойти."
"Такое
"Да, но потом она лишились благодати и разрушили собственный город. Змеи не готовы к этому", сказал Дрин почти умоляющим тоном, и на мгновение господину Нараяну открылась вся глубина любви Дрина к этому городу и его народу.
Дрин отвернулся, словно устыдившись, и снова посмотрел на реку, на стаи парусов маленьких лодочек, выходящих или возвращающихся после долгого путешествия на другой берег реки. Большое паломничество становилось центром жизни города. Рынки по большей части закрылись, торговцы переместились в доки, чтобы снабжать тысячи пилигримов.
Дрин сказал: "Говорят, аватара искушал ее обожествлением, но она отклонила его."
"Но это глупость! Времена Хранителей давно померкли. Мы знаем только их изображения, которые вечно горят на горизонте событий, но их сущность с тех пор давно исчезла."
Дрин пожал плечами: "Тем хуже. Говорят, она силой принудила аватару признать, что Хранители мертвы. Говорят, она является аватарой чего-то большего, чем Хранители, хотя этого не услышишь на ее проповедях. Она заявляет, что эта вселенная есть все, что имеется, и что судьба такова, какой ее сделаешь. И я прихожу в отчаянье от того, с какой готовностью змеи поверили этой шлюхе."
Господин Нараян, чувствуя мороз на коже, здесь, в пестрой от солнца тени, сказал: "Она намекала мне, что узнала это очень далеко, в галактике за пределами нашей."
"Летит корабль", сказал Дрин. "Может, они справятся с ней."
***
В огненной ночи Разрушения господина Нараяна в конце концов привели во дворец из розового песчаника. Жилище Дрина парило над ними черным облаком, наполовину затмевающим пылающий красный вихрь Глаза Хранителей. Ленты белого дыма, прозрачные на фоне огней, питающих их, изливались из высоких арочных окон дворца, сплетаясь в полотнища, набегающие словно волны прибоя на край парящего жилища. Господин Нараян увидел, как среди множества резных шпилей дворца - казалось, их здесь больше, чем ему запомнилось - что-то взлетело вверх и снесло кусок жилища, которое медленно заколыхалось в черном небе.
Люди вокруг заорали и засвистели на это, схватили господина Нараяна за руки и повели вверх по широким ступеням и сквозь высокие двойные двери во дворик. Он был завален мебелью и гобеленами, выброшенными из тысяч высоких окон, выходящих во двор, но дорожка была расчищена к ближайшей лестнице, что все вилась и вилась вверх, пока, наконец, господина Нараяна не вытолкнули на крышу дворца.
Наверное с полтысячи последователей Ангела столпились среди шпилей, поваленных деревьев и камней, многие нагие, все в головных повязках с лозунгом на лбах. Всюду горели дымные факелы. В центре толпы стоял большой дворцовый трон, на котором по священным дням и праздникам в начале маскарадов и парадов Дрин принимал городских священников, торговцев и артистов. Его освещала корона из машин, сверкающих ярко, как солнце, а сидела на нем - свободно, элегантно и устрашающе - Ангел.
Господин Нараян провели сквозь толпу и поставили в одиночестве перед троном. Ангел подозвала его подойти поближе, ее улыбка была одновременно триумфальной и испуганной: господин Нараян почувствовал, как ее страх мешается с его собственным страхом.
Она сказала: "Что теперь я должна сделать с вашим городом, когда я отобрала его у вас?"
"Вы еще не закончили свою историю." Все, что планировал сказать господин Нараян отпало напрочь от простого факта ее присутствия. Поставленный перед ее яростной, едва сдерживаемой энергией, он чувствовал себя старым и изношенным, с тяжелым от прожитых лет телом, сожалеющим о своей полноте. Он добавил осторожно: "Я бы хотел дослушать ее до конца."