Шрифт:
Пол Макоули
Записать Ангела
Гужов Е., перевод
Господин Нараян, Архивист Сенша, все еще по возможности точно придерживался своих привычек, несмотря на все, что произошло с тех пор, как в городе появилась Ангел. Он цеплялся за эти личные ритуалы уже очень долго и не легко от них избавлялся. И поэтому в день, когда должен был прибыть корабль Ангела и потребовать ее обратно, в тот день, что должен завершится революцией, ведь так пообещала Ангел своим последователям, как всегда в сумерках, когда Крайние горы Притока высунули свои вершины над диском звезды, и Глаз Хранителей вознесся над дальней стороной мира, господин Нараян шагал через длинную площадь на краю города в сторону Великой реки.
Рябь
Чуть далее погребальная процессия пускала маленькие глиняные лампы в быстрые воды реки. Люди по пояс в коричневой воде повернулись, дотрагиваясь до широких и узких лбов, когда господин Нараян ковылял мимо. Их влажная кожа светилась в пожаре заката, который теперь собирался за многими лигами воды. Господин Нараян кивнул в ответ, чувствуя ледяной стыд. Эта женщина умерла прежде, чем он выслушал ее историю - ее и семи других за последние несколько дней. Это горькая неудача.
Ангел, и все, что она сказала ему - господин Нараян хотел бы знать, сможет ли он дослушать ее историю до конца. Она обещала поджечь город и господин Нараян верил, что в отличие от Дрина, она это сможет сделать.
Нищий сидел скрестив ноги на краешке ступеней к реке. Старик, почти нагой, с прямой спиной. Казалось, он смотрел на закат, находясь в бодрствующем трансе, ближайшем состоянии к тому, что Сотворенные граждане Сенша считают сном. Слезы закипали в его широких глазах и скатывались по кожистым щекам; маленькая серебристая мушка устроилась в уголке левого глаза, чтобы испить соли.
Господин Нараян бросил в чашу нищего пригоршню жареных земляных орешков, которые специально нес для этой цели, и пошел дальше. Он прошел довольно много, прежде чем понял, что в дальнем конце площади, где кончаются шаги и внезапным толчком начинаются доки, собралась толпа. Сотни машин кишели в темнеющем воздухе, а за их мельтешением виднелась линия магистратов, стоящих плечом к плечу, туда-сюда размахивая своими хлыстами, словно отгоняя мух. Металлические наконечники, вплетенные в плети хлыстов, мигали и поблескивали; пылающие красные колпаки магистратов, казалось, загорелись от последнего света солнца.
Люди нестройно шумели, выражая несогласие. Они смотрели вверх по реке. господин Нараян с замиранием сердца понял, на что же они смотрят.
Это было пятнышко на горизонте, где широкая лента реки и широкая лента земли сужаются в одну точку. Это свет буксира корабля Ангела, конец его долгого путешествия в пустынный город, где она получила убежище и где поймала господина Нараяна в сети своей истории.
***
Господин Нараян впервые услышал об Ангеле от Дрина, Уполномоченного Сенша; на самом-то деле Дрин нанес визит в дом господина Нараяна, чтобы доставить это сообщение лично. Его проход по узким улочкам квартала стал центром нахлынувшей конгрегации, которая держалась от него на расстоянии пары шагов, пока он важно шествовал в сторону дома, где у господина Нараяна была квартира.
Дрин был живым, но раздражающим малым, который уплатил дань совести, заняв более или менее церемониальную позицию Уполномоченного в этом далеком городе, который его предки давным давно забросили. Стройный и подвижный, с гладко выбритой головой, если не считать бахромы многоцветных волос, окаймлявшей пергаментное лицо, он выглядел, как цветок лилии, крутящейся в потоке Великой реки, когда прокладывал свой путь сквозь восхищенную толпу. Парочка магистратов предшествовала ему, а за ним следовал удаленник, зеркальное семя которого, казалось, движется по воздуху короткими быстрыми скачками, словно сжатое пальцами арбузное семечко. Рой машин поменьше кружил над тесно прижатыми друг к другу головами толпы. Машины не полностью доверяли своим гражданам и по веской причине. Войны Перемен вспыхивали как вверх, так и вниз по всей протяженности Притока, когда одна за одной все десять тысяч рас Сотворенных теряли свою невинность.
Господин Нараян, предупрежденный шумом, уже стоял на своем балконе, когда Дрин подошел к дому. Педантично вежливо, голосом, усиленным маленькой машиной, порхавшей возле губ, Дрин спросил, может ли он подняться. Когда он заговорил, толпа затихла, так что его слова разнеслись жутковатым эхом вверх и вниз по узкой улочке. Когда господин Нараян мягко ответил, что Уполномоченный конечно будет желанным гостем, Дрин отвесил церемонный поклон и вскарабкался по резным украшениям фасада. Он перевалил кованые железные перила и устроился на кресле железного дерева, которое господин Нараян специально держал для своих учеников.
Когда господин Нараян опустил свое пухлое тело на табурет, который был единственным другим предметом мебели на маленьком балкончике, Дрин радостно сказал, что не ходил пешком так далеко по крайней мере с год. Он согласился выпить чаю со сладостями, который предложила жена господина Нараяна, устрашенная его присутствием, и добавил: "Вообще-то было бы удобнее, если б вы заняли жилище, более соответствующее вашему статусу."
Как Уполномоченный, Дрин пользовался обширным дворцом из замысловато вырезанного розового песчаника, который доминировал над южной частью города, хотя для проживания он выбрал специально сделанное для него жилище в висячих садах, что парили над остроконечными шпилями дворца.
Господин Нараян сказал: "Мое призвание требует, чтобы я жил среди людей. Как иначе я пойму их истории? Как иначе им найти меня?"
"Любым из обычных методов, конечно - или вы могли бы размножить себя, чтобы каждая из этих змей имела бы собственного архивиста. Или вы могли бы использовать машины. Но я забыл, ваше призвание требует, чтобы вы применяли только признанные технологии. Вот почему я здесь, потому что вы не слышали новости."
Дрин говорил в резком, отрывистом стиле, но он не был ни таким брутальным, ни таким безжалостным, как намекала его лаконичность. Как и господин Нараян, который полностью понимал манеру Дрина, он был здесь, чтобы служить, а не править.
Господин Нараян признался, что не слышал ничего необычного, и Дрин сказал нетерпеливо: "Здесь появилась женщина. Звездоплаватель. Ее корабль приземлился в Исе в прошлом году, как я помню, вам уже говорил."
"Я, припоминаю, что видел приземление корабля в Исе, но я тогда был всего лишь молодым человеком, Дрин. Я тогда еще не принял обеты ордена."
"Да, да", нетерпеливо повторил Дрин, "шлюпки пикетов и случайные торговые суда все еще пользуются этими доками. Но здесь другое. Она заявляет, что прибыла из глубокого прошлого. Из очень глубокого прошлого, еще до Хранителей."