Записки Барри Линдона, эсквайра, писанные им самим
Шрифт:
Леди Линдон, по причине своего вдовства, воздерживалась от посещения балов и раутов, на которые так щедра была в ту пору дублинская знать, тогда как у ее друга мисс Килджой не было оснований для такого затворничества, и она с удовольствием выезжала на все вечера, куда ее приглашали. Я презентовал Улику несколько моих бархатных костюмов и благодаря своим связям добывал ему приглашения на большинство этих празднеств. Ио у бедного малого не было ни моих талантов, ни моего опыта по части придворных манер: перед молодыми девицами он робел, точно пугливый жеребенок, а менуэт танцевал с ловкостью слона. Вращаясь в изысканном обществе, он не делал больших успехов в сердце своей госпожи, нетрудно было заметить, что она отдает предпочтение некоторым другим молодым людям, кои чувствовали себя в
— С этим-то я здорово справляюсь, можешь не сомневаться, — говорил мне Улик, вздыхая из глубины души. — Что касается доброй выпивки или, положим, лихой скачки по полям и лугам, тут ни один человек в Ирландии меня не переплюнет.
— Не унывай, Улик, — подбадривал я его, — не будь я Редмонд Барри, если ты не получишь свою Амелию.
Милорд Чарлемонт, один из самых изысканных и образованных ирландских вельмож той поры, великий острослов и путешественник, исколесивший всю Европу, где я имел честь с ним встречаться, давал грандиозный бал-маскарад в своем замке Марино, в нескольких милях от Дублина по Данбирийской дороге. Этим-то празднеством я и решил воспользоваться, чтобы устроить счастье Улика. Мисс Килджой была приглашена на маскарад вместе с маленьким лордом Буллингдоном, который горел нетерпением увидеть столь занимательное зрелище. Было решено, что он отправится под охраной своего наставника, моего старого приятеля мистера Ранта. Я узнал, в каком экипаже поедет вся компания, и принял свои меры.
Улик Брейди на бал не собирался. Не будучи достаточно богат и знатен, он не мог рассчитывать на приглашение в такой аристократический дом, и я еще за три дня распустил слух, будто он арестован за долги. Никто из знавших Улика этому не удивился.
Я появился на маскараде в достаточно знакомой мне роли рядового прусской королевской гвардии. На мне была причудливая маска — длинный нос и огромные усищи, — к тому же я изъяснялся на немыслимом жаргоне — забавном смешении английских и немецких слов с преобладанием последних. Мой ужасный выговор вызывал общий смех, а так как многим история моя была известна, то за мной ходили толпы любопытных.
Мисс Килджой была одета в платье средневековой принцессы, и Буллингдон сопровождал ее в роли пажа. Волосы мальчика были напудрены, на нем был розовый камзол со светло-зелеными рукавами, весь расшитый серебром, сбоку болталась моя шпага; словом, Буллингдон был красив на загляденье и с предерзким видом посматривал вокруг. Что же до мистера Ранта, то он скромно расхаживал в черном домино и частенько наведывался в буфет, где проглотил столько холодной дичи и шампанского, что хватило бы на роту гренадеров.
Прибыл и лорд-наместник — и отбыл с великой помпой, — словом, бал удался на славу. Мисс Килджой была нарасхват, я тоже прошелся с ней в менуэте (если поступь ирландской наследницы, ковылявшей, как утка, заслуживает столь пышного названия); и даже воспользовался этим случаем, чтобы в самых трогательных выражениях излить перед ней свои чувства к леди Линдон и попросить младшую подругу заступиться за меня перед старшей.
Было три часа ночи, когда гости из замка Линдон распрощались. Маленький Буллингдон успел уже соснуть в одном из чуланов леди Чарлемонт, где обычно хранилась парадная посуда. Мистер Рант говорил простуженным голосом и заметно покачивался на ходу — какая-нибудь пигалица из нынешних испугалась бы джентльмена в таком состоянии, но это было самым обычным зрелищем в те благословенные времена, когда мужчина, не имевший обыкновения напиваться при всяком удобном случае, считался тряпкой, нюней. Вместе с другими повесами я проводил мисс Килджой до ее кареты и, стоя в толпе оборванцев с факелами, кучеров, нищих побирушек, неизвестного звания мужчин и женщин в разной степени подпития, осаждающих ворота вельможи во время пышных празднеств, дождался, пока карета не отъехала под громкое "ура!" этой черни, после чего вернулся в буфет, где говорил исключительно по-немецки, исполнил несколько немецких песенок,
— Неужели вам не мешает пить ваш длинный нос? — поинтересовался кто-то из гостей.
— Убирайтесь-ка подальше, и пусть вас там повесят! — ответил я с отменным немецким акцентом и снова взялся за бутылку. Все засмеялись, а я продолжал уписывать за обе щеки.
С одним из джентльменов, провожавшим девицу Килджой, я заключил пари, проиграл — и на следующее же утро заехал к нему отдать долг. Читатель, должно быть, недоумевает, зачем я рассказываю все эти подробности, но дело в том, что вместо меня на бал вернулся мой слуга Фриц; он был одного со мной роста и в моем костюме и маске вполне сошел за своего хозяина. Мы обменялись с ним платьем в наемном экипаже, стоявшем позади кареты Линдонов, после чего я поскакал за нею вдогонку.
Обреченная карета, уносившая очаровательный предмет воздыханий Улика Брейди, не успела отъехать далеко, как ее сильно тряхнуло на каком-то ухабе и накренило набок; лакей с возгласом "стой!" спрыгнул с запяток и крикнул кучеру, что колесо слетело, — не ехать же дальше на трех колесах! В ту пору еще не было в заводе всяких гаек, до которых позднее додумались строители Лонг Эйкр. Каким образом чека вывалилась из оси, я объяснить не берусь, не иначе как ее вытащил какой-нибудь бродяга, затесавшийся в толпу у ворот лорда Чарлемонта.
Мисс Квлджой высунула головку в окошко и, по обычаю всех девиц, закричала благим матом; мистер Рант с трудом очнулся от хмельных грез, а маленький Буллингдон вскочил и, обнажив свою шпажонку, воскликнул:
— Не бойтесь, мисс Амелия, если это разбойники, у меня есть оружие! — У негодного мальчишки было сердце льва, что правда, то правда, я готов признать это даже сейчас, после всего, что между нами было.
Тем временем подъехал кеб, следовавший сзади; увидев, что произошло, возница слез с козел и учтиво предложил ее милости пересесть к нему — у него-де такой чистый, удобный экипаж, что самая привередливая леди не побрезгует. Это предложение после минутного колебания было принято пассажирами кареты, тем более что возница обещал доставить их в Дублин "сей минут". Лакей Теди вызвался проводить своего юного господина и молодую леди, но возница, у которого на козлах прикорнул какой-то субъект, видимо, вдрызг пьяный, с усмешкой предложил Теди примоститься сзади. Однако задняя подножка была утыкана гвоздями, должно быть, на страх уличным мальчишкам, которые, как известно, не упустят случая прокатиться на даровщинку, и преданный Теди не решился подвергнуть себя такому испытанию. Сдавшись на уговоры, он остался при пострадавшей карете и принялся вместе с кучером мастерить чеку, для чего выломал кол из соседней изгороди.
Между тем возница гнал во весь опор, а дороге все конца не было видно, и наши путники начали уже беспокоиться. Каково же было удивление мисс Килджой, когда, высунувшись из окна, она увидела только бескрайнюю степь и никаких признаков жилья. Испугавшись, она крикнула вознице, чтобы он сей же час остановил лошадей, но тот знай гнал вперед, словно подхлестываемый ее криками, и только уговаривал ее "чуток потерпеть", он-де хочет проехать напрямки.
Мисс Килджой продолжала кричать, возница — нахлестывать лошадей, а лошади — мчать галопом, но тут из чащи кустарника вынырнули три фигуры; прекрасная дева воззвала к ним о помощи, а маленький Буллингдон, распахнув дверцу кеба, храбро выпрыгнул наружу, покатился кубарем и тут же вскочил, выхватил из ножен шпагу и побежал за кебом, крича на ходу:
— Сюда, джентльмены, сюда, держите негодяя!
— Ни с места! — крикнули незнакомцы, и возница с необычайной готовностью придержал лошадей. Рант все это время лежал в пьяном забытьи и только краешком сознания улавливал, что происходит.
Новоявленные защитники угнетенной невинности стали держать совет, посмеиваясь и с интересом поглядывая на юного лорда.
— Не пугайтесь, — сказал их вожак, подойдя к окну кеба. — Один из моих молодцов взберется к негодяю на козлы, а мы с приятелем, с разрешения вашей милости, сядем к вам в кеб и доставим вас домой. Мы хорошо вооружены, с нами вам бояться нечего.