Записки беглого вора. Для Гадо. Побег
Шрифт:
Самое главное, по мнению этого шизика, заключается в том, что всякий рожденный на земле человек не имеет никакого выбора вообще, хотя и живёт иллюзией такового. Из чего вытекает, что виноватых, а равно заслуженных в мире не существует, а все деяния и чувства предопределены до последнего вздоха.
К словам безумцев редко прислушиваются, особенно когда они просто болтают, а не доказывают на деле свои теории, но смысл их слов тем не менее навсегда оседает в нашей памяти. Так было и со мной. Года три я вообще не вспоминал о странном типе, с которым свела меня судьба, пока не наткнулся на похожие мысли в одном философском
С тех самых пор я стал суеверным, но с одним-единственным суеверием, а тот идиот-шизик превратился для меня в гения. Я уже не верил ни в какое чертово «свободное волеизъявление» и плевал на так называемую «силу воли» — термин, придуманный дураками для дураков, как сказал психолог Владимир Леви. Впрочем, за это же время, благодаря «режиму содержания» и другим иезуитским «изобретениям» коммунистов, я и сам стал наполовину дураком, зачеркнув в душе не один десяток богов.
Уходя от «кумиров» и «авторитетов», я вновь возвращался к ним, а всякие смыслы приводили меня только к бессмыслию и суете. На каком-то этапе своей жизни я даже отказался от игры — единственной и настоящей страсти. Однако чуть позже вновь вернулся к ней, хотя и стал играть, как робот. Проигрывая две-три сотни долларов в карты — очень немалая сумма по лагерным меркам, я был спокоен, как памятник, и вовсе не сожалел о случившемся. Наоборот, мне было легко и смешно проигрывать, что приводило в изумление всех «катал» и приятелей. Проходила неделя-две, и проигранные деньги снова возвращались ко мне, часто в большем количестве.
Никто из моих знакомых, конечно же, не догадывался о том, что всему этому научил меня все тот же шизофреник, мечтавший о Лас-Вегасе и Монте-Карло. «Доведи себя до естественного состояния покоя и радости при игре, жди проигрыша, как дождя, не думай о выигрыше, и к тебе обязательно „притянется“ большая сумма, как притягивается она к дилетантам-везунчикам. И чем ближе к состоянию покоя ты подойдешь, тем больше в конце концов выиграешь», — говорил он мне, хотя я только посмеивался над ним в душе, полагая, что все зависит от мастерства и внимательности самого игрока.
О как я был наивен! Вряд ли тот шиз попал в Лас-Вегас. Скорее всего, он давно подох от чрезмерной передозировки отравы в какой-нибудь тюремной психушке, где даже зона особого режима и крытая кажутся раем…
Я внимательно посмотрел на Гадо и увидел, как сильно он напряжён. Время для нас замедлило свой ход, чуть ли вообще не остановилось. Нет ничего худшего на свете, чем ждать и догонять. Хотя и здесь имеются свои плюсы…
Света появилась в коридоре, когда мы совсем измотались и отчаялись дождаться ее. Проходя мимо двери ванной, она легонько постучала по ней костяшками пальцев, и мы поняли, что час настал.
— Пошли, — кивнул мне Гадо, и я спокойно открыл дверь.
«Клиент» и Света лежали голыми на измятой постели, сбросив одеяло куда-то к ногам.
Увидев нас, она негромко, но испуганно вскрикнула, мгновенно села и потащила одеяло на себя, как и подобает. Голова «клиента» на какое-то время оказалась под ним, однако мы успели заметить ужас, застывший в его глазах. Это был почти паралич, шок, лишающий человека дара речи. Не давая ему опомниться и прийти в себя, Гадо, словно пантера,
— Один звук — и вы покойники! — прошипел таджик и угрожающе взмахнул пистолетом. — Руки за голову и на живот! Живо! — приказал он.
«Клиент» между тем ничего не понял и даже не пошевелился. Думаю, он не видел «ствола», точнее, не замечал его.
— На живот, сука! — ещё раз прошипел Гадо, и Света мгновенно перевернулась, открыв нам свою белую, упругую попку.
Увидев лежащую на животе подругу, «клиент» нехотя и заторможенно последовал её примеру и заложил руки за голову, как от него требовали. Я уже знал, что мне надлежит делать. Веревка и липкая лента лежали в одном из ящиков буфета. Через несколько минут «голубки» были аккуратно связаны и перевернуты лицами вверх.
«Клиент» вовсе не думал о сопротивлении, не пытался спросить, кто мы и чего хотим. Надо отдать ему должное, он быстро успокоился и сориентировался в ситуации. Света, наоборот, не доигрывала свою роль до конца, и, мне показалось, он сообразил, откуда дует ветер на самом деле. Тем более что я сам выдал игру безошибочным «попаданием» в нужный ящик буфета. Впрочем, он мог не обратить на это внимания, точнее, не связать в уме детали так быстро.
Нас в общем-то мало интересовали его мысли, «спектакль» разыгрывался по ее просьбе, но он не имел особого значения в целом. Просто после секса и ласк ей, конечно, было тяжело предстать перед ним в настоящем своем обличье. Только и всего.
Объяснив Боре в двух словах, что к чему, мы встряхнули его одежды и выложили содержимое карманов на стол. Ничего заслуживающего внимания в них не оказалось. Бумажник, расческа, очки, несколько таблеток аспирина, записная книжка, носовой платок. Пожалуй, все, не считая ключей.
Гадо стал задавать ему некоторые вопросы, касающиеся его дома, и «клиент» кивал или мотал головой в ответ, в зависимости от того, каков был ответ — положительный или отрицательный. Глазами и ртом он просил снять с него ленту, а потом стал понемногу мычать, видимо подумав, что мы его не понимаем.
— Убери отсюда эту суку и дай ей одеться, — нарочито грубо сказал мне Гадо и кивнул на Свету. — А я пока поговорю с этим… — добавил он, сдирая со рта «клиента» ленту. — Один неосторожный возглас, и ты получишь рукояткой по башке. Имей в виду.
— Я всё понял, никаких неожиданностей не будет, — тут же заверил нас «клиент», убедительно и миролюбиво.
Света тем временем сползла с постели, и я, развязав ее, проводил в соседнюю комнату, прихватив заодно и вещички.
— В машине — охранник, Андрей! Что будем делать? — выпалила она сразу, как только я освободил её от ленты.
— Как охранник?! Зачем?! — воскликнул я, не поверив своим ушам.
— Затем! Он оставил его в машине, а сам пошел ко мне. Этого я предусмотреть не могла, — фыркнула она, Одеваясь по ходу разговора.
— Он наверняка вооружён, дура! Надо было с ходу предупредить нас. Теперь всё пойдёт наперекосяк! Ты специально промолчала, специально!
Я схватил её за плечи, стал тормошить, понимая, что дело принимает серьезный и нежелательный для нас оборот.
— Не ори! Уже поздно ломать руки и выть. Он дремлет в машине и ничего не ожидает, — прошипела она. — Я могу выйти и пригласить его сюда. Скажу, шеф зовет на пару минут. Телефона у Бориса нет.