Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография
Шрифт:
Никита вынул носовой платок, вытер мне лицо и тихо сказал:
– Жара, заморозка отходит, понимаешь?
Я вцепилась в его большую теплую ладонь. Все сразу стало на свои места.
– Он умер, – продолжал Никита, – а ты осталась, и теперь надо жить так, чтобы твой отец, глядя с небес на землю, не корчился от стыда.
Больше я никогда не встречалась с Никитой Михалковым, думаю, он давно забыл о сцене на кладбище, но его последние слова врезались мне в память навсегда. С тех пор, совершая какой-то поступок, я невольно думаю: не станет ли моему отцу стыдно за дочь?
Отца похоронили прямо за могилой Н.С. Хрущева. Один раз, придя к папе, я села на мраморный цоколь и зарыдала. Жизнь моя тогда была совершенно беспросветной, единственный человек, которому хотелось пожаловаться, – папа. Неожиданно мне на плечо опустилась мягкая рука. Я оглянулась и увидела вдову Хрущева, Нину Петровну.
– Хочешь воды? – спросила она и протянула мне бутылку.
Я покачала головой. Нина Петровна села рядом, обняла меня, я уткнулась в ее большую грудь и зарыдала еще пуще. От Нины Петровны исходило такое тепло, такая уютность, такая настоящая доброта, что я неожиданно рассказала ей про все свои беды, про тяжелую работу, полное безденежье, о том, как трудно поднимать одной ребенка, о том, что непомерная гордыня не позволяет мне пожаловаться друзьям и близким. Много чего выложила я Хрущевой, с которой до сего момента лишь вежливо здоровалась, столкнувшись на кладбище.
Нина Петровна выслушала полузнакомую девушку, а потом тихо сказала:
– Жизнь разная, я очень хорошо это знаю. От радости до беды один шаг, но и назад путь короткий. Все у тебя будет хорошо, сын вырастет, придут деньги, станешь знаменитой писательницей. И вот тогда не забывай, как тебе было плохо, и помогай другим людям.
Утешив меня, Нина Петровна ушла. Я еще посидела на могиле, а потом побрела к метро. Открыв около кассы сумочку, я обнаружила в ней довольно большую сумму денег. У меня в момент выхода из дома в кошельке болталось двадцать копеек, а в голове занозой сидела мысль: где взять средства на покупку ботинок для Аркашки?
Нина Петровна ухитрилась незаметно подсунуть мне деньги.
К чему я вспоминаю эти истории? Каждый раз, когда жизнь загоняла меня в угол, на моем пути попадался человек, говоривший или делавший что-то хорошее для незнакомой девушки. Сейчас, стараясь помочь людям, я просто отдаю долги.
Замуж в первый раз я вышла по глупости. В семнадцать лет, закончив школу, я встретила в одной компании свою первую любовь и совершенно потеряла голову. Вообще говоря, это было неудивительно. Моему кавалеру исполнилось тридцать четыре года, он был взрослый, самодостаточный мужчина и капитально задурил наивному ребенку мозги. Целый год я, сентиментальная дурочка, полагала, что впереди меня ждут долгие-долгие десятилетия жизни с любимым человеком. Я настолько была уверена, что мой кавалер вот-вот предложит мне руку и сердце, что испытала настоящий шок, когда поняла, что он меня бросил. Один раз, придя домой к нему, я увидела на двери записку примерно такого содержания: «Извини, уехал в командировку, буду не скоро, позвоню, когда вернусь». Любимый словно в воду канул.
Квартира, где мы встречались, оказалась съемной, друзей его я не знала, про свою работу он рассказывал туманно, давая понять, что она очень ответственная и важная, но из соображений государственной тайны о службе он не может распространяться. Это сейчас я понимаю, что мне на жизненном пути попался охотник за молоденькими девушками. Скорей всего, давно женатый мужчина, имеющий для свиданий небольшую берлогу. Но данное понимание пришло ко мне намного позднее, а тогда, в 1969 году, я страшно горевала и даже предприняла попытку разыскать исчезнувшего кавалера через Мосгорсправку. Но из этой затеи ничего не вышло, ведь я не знала ни фамилии, ни отчества любовника. Понимаю, что вы сейчас обо мне подумаете, но из песни слова не выкинешь. Влюбившись безумно в мужчину, я просто забыла поинтересоваться его анкетными данными, а кавалер говорил о себе скупо, я знала лишь одно: никаких родственников у него нет.
Впрочем, думаю, это была неправда, скорей всего, и имя, под которым он мне представился, было фальшивым. Уже потом, несколько лет спустя после «отъезда» любимого в командировку, мне вспомнился один эпизод. Мы шли с ним по набережной и столкнулись с женщиной, которая, ощупав меня любопытным взглядом, спросила:
– Новая курочка, Жека?
– Мы торопимся, – буркнул мой спутник и повел меня вперед.
– Почему она назвала тебя Жекой? – удивилась я. – Ты ведь не Евгений.
– Я с этой идиоткой учился в одном классе, – пояснил он, – она сейчас употребила мое детское прозвище, оно не имеет отношения к имени.
Я не подозревала своего кавалера ни в чем плохом и, не обратив никакого внимания на сей эпизод, мигом забыла его, а зря!
Полтора года я ждала возвращения любимого из командировки. Потом стало ясно: он не приедет. И тут судьба столкнула меня со студентом МГИМО, ленинградцем Димой Деминым. Никакой любви у меня к нему не было, в глупой голове крутилась совершенно идиотская мысль: вот выйду за него замуж, а из командировки вернется N. То-то станет локти кусать, да поздно будет! Я, как говорится, другому отдана и буду век ему верна.
Хороша мотивировка для того, чтобы выйти замуж! Слабым оправданием моего идиотского поведения служил тот факт, что в 1971 году мне не исполнилось и двадцати лет. К слову сказать, родители отговаривали меня от необдуманного поступка, но кто же слушает разумных маму и папу? Ох, не зря говорится, что дураки учатся на своих ошибках! В конце концов папа, последний раз погрозив мне пальцем, велел готовить свадьбу. Мне сшили белое платье, фату. Я ликовала, но не оттого, что выхожу замуж за любимого человека, нет, в душе жила радость иного толка. Вот уж отомщу так отомщу. К слову сказать, Дима тоже не испытывал ко мне всепоглощающей любви. Я ему нравилась, но и только. Дима был ленинградец, студент, впереди маячил призрак распределения. В родной город ему возвращаться не хотелось категорически, но в Москве тогда оставляли лишь тех, кто имел столичную прописку. Заполучить же заветный штамп в паспорте Дима мог лишь одним способом – женившись на жительнице столичного мегаполиса. И тут ему подвернулась я, горевшая желанием выйти замуж абы за кого. Вот на такой грядке двое молодых людей решили вырастить цветочек семьи.
За полчаса до регистрации, стоя у дверей загса в белом платье и фате, я увидела, как ко мне, улыбаясь, идет моя первая любовь. В голове судорожно заметались мысли. Так, ну и дура же я! N вернулся! Он на самом деле, наверное, работает в Комитете госбезопасности! Государство отправило его в командировку, а я… Что делать? Хорошо, сейчас брошу на пол букет, сниму фату и уйду с любимым. Какое счастье, что он появился именно в тот момент, пока я еще не успела стать супругой абсолютно ненужного мне Демина.
Словно подслушав эти мысли, откуда-то сбоку вынырнул Дима и сказал:
– Знакомься, это мой однокурсник и близкий друг Борис.
Я, с трудом переварив информацию, уставилась на подошедшего вплотную N и поняла, что ему не больше двадцати лет. «Не он, – промелькнуло в голове, – не он, но как похож, просто копия. Если я выйду за этого Бориса замуж, ничего хорошего у нас не получится».
Сами понимаете, с какими чувствами я поставила все необходимые подписи в книге записи актов гражданского состояния и стала законной женой Димы.