Записки домового (Сборник)
Шрифт:
На прощание, по свидетельству самых достоверных историков, как восточных, так и западных, [36] панна Марианна поцеловала только белый и мягкий мизинец Халеф-Падишаха. Он заплакал с горя, что даже и этого ничтожного знака любви, преданности, благодарности не мог дать своей великодушной невесте. Закутав голову в покрывало и надев на себя женский плащ, он с глубоким вздохом снова поцеловал край юбки панны Марианны и удалился. Но прежде сама она, своими прелестными ручками, опоясала его под плащом двумя дорогими турецкими шалями и все карманы набила деньгами, ожерельями, запястьями, жемчугом и золотыми вещицами, которые
36
См. «Тарихи Ширван»,{126} то есть «Летопись Ширвана», рукопись Азиатского Музеума, № 928, стр. 183. — «Надаир эль вакаи», то есть «Редкости исторические, относящиеся к падению славного ширванского царства», рукопись № 933, стр. 94. — «Memoirs of doctor John Dee, edited from original papers», etc., London, 1838, p. 246. — Lives of necromances, etc. London, 1836, p. 201, и прочая.
Большую часть гаремных садов Халеф прошел боковыми дорожками очень благополучно; но при повороте в одну из главных аллей, которой никак нельзя было избегнуть, он нечаянно столкнулся с одним из старших и самых сердитых евнухов, который вдруг схватил его за руку и завизжал своим пронзительным дискантом:
— Ах, ты куда, приятельница?.. Стой!.. Кто ты такова? Зачем не в своей комнате?.. и куда это изволила собраться в ночное путешествие?
Халеф испугался. И было чего! Вещи, которые при нем находились, могли послужить самозванцу превосходным предлогом к преданию его смерти как вора, если бы даже и не было доказано, что он проник в священную ограду гарема для любовного свидания с которою-нибудь из женщин падишаха. Но присутствие духа не оставило несчастного Халефа при этой опасной встрече. Узнав поимщика по его писку и полагаясь на действие своего голоса, он важно отвечал ему:
— А!.. это ты, Сиксиз-Бег?.. Хорошо, что я с тобой встретился. Я искал тебя. Тише!.. не делай шуму!.. Падишах ходит инкогнито. Он переодет женщиною. Что, разве ты не узнаешь меня?
— Что я за собака, чтобы не узнать даже и впотьмах лучезарной персоны падишаха, убежища мира? — сказал Сиксиз, распростершись на земле перед Халефом в еще в большем испуге, чем его повелитель. — Простите раба вашего за дерзость, с какою он… в первую минуту…
— Ничего! — ласково прервал Халеф. — Падишах доволен твоей бдительностью. Встань и повесь ухо на гвозде внимания. Есть ли у тебя ключ от которого-нибудь выхода за окружную стену?
— У раба вашего, — отвечал Сиксиз, — есть только ключ от калитки Рока, в которую выносят зашитых в мешок преступниц для бросания их в Озеро Тайны и над которою он начальствует.
— Славно! — продолжал Халеф. — Веди меня к калитке Рока. Ступай вперед.
Сиксиз пошел впереди. Халеф важно за ним последовал. Когда в аллеях, которыми они проходили, мелькала тень человеческая, евнух издали произносил официальное — «Сакын ол! — Берегись!» — и все ночные стражи разбегались в стороны, чтобы не находиться на пути падишаха. Пришедши к калитке Рока, евнух отворил ее своим ключом и посторонился.
— Сиксиз-Бег, — ласково сказал ему Халеф, остановясь у этой страшной двери, — я знаю, что ты усердный и умный служитель, и полагаюсь на тебя больше, чем на кого-нибудь другого. Странные дела происходят в этом городе… появился самозванец, большой чернокнижник, родной сын сатаны: я хочу сам лично удостовериться в его затеях. Сегодня не жди меня здесь; я ворочусь другим путем. Но завтра в час пополуночи сиди у этой калитки и, когда я постучусь, тотчас отвори мне ее. Я выйду из дворца Воротами Счастия и ворочусь в гарем этим входом; пробуду здесь несколько времени, и ты опять выпустишь меня этою калиткою. Но обо всем этом никому в свете не пикнуть ни одним словом!.. И смотри, чтобы в главных аллеях, отсюда до западного павильона, не было на моем проходе ни живой души!.. За скромность и верность — наша царская награда. За малейшую тень измены — петля!.. — и тебя вынесут в эту же калитку!.. Понимаешь ли?
— Как не понимать? — воскликнул, падая ниц перед падишахом, евнух, осчастливленный таким доказательством его доверенности.
Опасаясь встречи с полицейским дозором, Халеф приказал Сиксизу запереть калитку и проводить себя в город. Когда они приблизились к лавке Фузул-Аги на расстояние нескольких домов, ширван-шах отпустил евнуха и один пошел к двери своего покровителя, который нетерпеливо ожидал его возвращения. При первом ударе в эту дверь она отворилась. Халеф вошел в лавку и тотчас помолился Аллаху за благополучное совершение столь опасного путешествия.
Бородобрей, обещавший не спать до прихода своего высокого гостя, как астролог, принялся в его отсутствие считать звезды на небе, чтобы узнать, какого они мнения о дивном приключении с ширван-шахом и что для него самого изготовлено судьбою за вмешательство в это страшное дело. Лишь только Халеф окончил свой намаз, положив последний земной поклон и поздравив невидимых духов легким склонением головы направо и налево. Фузул-Ага подошел к нему с испуганным лицом и совершенно расстроенным видом.
— Чи хабер? — Что за известие? — спросил его ширван-шах.
— Фена! — Плохо! — сказал бородобрей, печально покачав головою. — Наступило время чудес! Аллах знает, чем все это кончится… Пойдем на двор, падишах. Я вам покажу удивительное чудо.
Встревоженный Халеф безмолвно вышел за ним на маленький двор, занимавший не более шестнадцати квадратных сажен пространства и осененный высоким кипарисом. Фузул-Ага поставил его под этим деревом и указал пальцем на созвездие Кассиопеи:
— Видите ли, падишах?
— Ничего не вижу особенного, — сказал Халеф, — вижу звезды, и только.
— А эту большую, белую, блестящую звезду изволите ли видеть? — спросил цирюльник с явным выражением страха.
— Да! вижу! — отвечал Халеф. — Что ж из этого?
— Как, что из этого! — воскликнул Фузул-Ага. — Всмотритесь только, падишах, своим светлым оком в ее положение, величину, блеск: ведь она больше Зюгре, Венеры!.. яснее Сириуса и Лиры, вместе взятых! Посмотрите, как светло на дворе от нее: дерево бросает тень на землю, хоть на небе луны нет… Валлах, биллях, клянусь Аллахом, и его пророком, и первыми четырьмя халифами, это новая звезда! Раб ваш знает все звезды наперечет: этой еще вчера тут не было!.. ее нет и в фигуре созвездия, нарисованной на небесной карте Батальмиса-Мудреца (Птоломея). Ваш раб справлялся. Это решительно новая звезда!
— Что же она предзнаменует? — спросил Халеф, смущенный странным открытием шемахинского бородобрея.
— Я жертва падишаха, но она предзнаменует недоброе, — грустно примолвил бородобрей. — В книгах мудрецов сказано, что когда наступит время представления света, земля наполнится колдунами, самозванцами и землетрясениями, все человеческие лица перемешаются, люди не будут узнавать друг друга, и Аллах выведет на твердь небесную новые светила, которые превратят вселенную в горсть пепла… Мы все собственность Аллаха, и к нему возвратимся! Нет божества, кроме него!