Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете
Шрифт:
Семен, не ожидавший столь теплого приема, на всякий случай решил уточнить, правильно ли он понял:
– Я – болван?
– Вы! Вы! Развяжите меня, наконец!
– Послушайте, сколько можно?! Я только и делаю, что спасаю вас от смерти, а вы вместо благодарности тычете мне в лицо детскими упреками.
– Детскими упреками?! – негодовала Настя. – Вы вмешались в мою жизнь бесцеремонным образом и таскаете за собой как куклу…
Страстный поцелуй заставил девичьи уста замолчать. Осада, которую сия неприступная крепость держала так долго, пала под натиском любовной страсти. Могла ли Настя еще минуту назад предположить, что в этом аду, среди разрывающихся ядер и свистящих пуль, ей будет так хорошо?
Бен, вбежавший в каюту чуть позже Плахова, стал невольным свидетелем ее блаженства. Пират сложил руки на груди, прислонился к дверному косяку и с удовольствием наблюдал, как истомившийся по ответному чувству Семен срывал со строптивых уст плоды любви. Но вдруг английский солдат занял место в первом ряду партера, заслонив Андерсену весь обзор. Бен тихонько взял солдатика за плечо, повернул к себе и приложил палец к губам. Служивый понимающе кивнул, и на лице его растянулась блаженная улыбка. Резкий удар в челюсть, что нанес Бен невольному зрителю, завершил действо.
Схватка на палубе была в самом разгаре, когда Самойлов заметил огонек, бегущий по шнуру. Ударом сабли Иван сбил пламя и продолжил бой. Но вот незадача: почти сразу на потухший шнур упал факел из рук убитого канонира. Огонек побежал быстрее прежнего. В пылу сражения его никто не заметил. На это и рассчитывал сэр Генри Арновиль. И мерзавцу наверняка удалось бы прихватить с собой на тот свет и наших героев, если бы не Бен Андерсен: он обнаружил тлеющий шнур, попытался затоптать пламя ногой, но безуспешно.
– Ребята! – завопил Бен.
Семен и Настя услышали отчаянный призыв, Настя даже прошептала "Там сейчас бабахнет…", но оба оказались не в силах прервать минуты блаженства.
– Она не гаснет! – причитал Бен, танцуя на шнуре. – Бежим, а?!
– Ara, – кивнул Плахов и снова припал к устам любимой.
И лишь угрожающее шипение шнура у самой бочки вернуло Семена к действительности. Он бросился допиливать толстые веревки.
– Все, вы как хотите, я пошел! – решил Бен больше не испытывать судьбу.
Плахов и Настя едва успели вслед за Андерсеном выскочить на палубу, как мощный взрыв накрыл корабль.
Глава 8,
о разных способах употребления филейной части и нехорошем свойстве сокровищ
Очередная акула чуть не перевернула мощным плавником утлый плотик. Настя вскочила и, не скрывая ужаса, овладевшего ей, закричала:
– Смо… смотрите, смотрите! Там!
Плахов и Бен внимательно следили за морским чудищем. Оно медленно скользило рядом, надеясь на скорую и легкую добычу.
– Вот это рыба! – аж присвистнул Иван.
Однажды поймали они в Самойловке щуку пудов на пять – не меньше. Дворовая ребятня ей потом в пасть головы засовывала, забавлялась. Но по сравнению с этой громадиной та щука щуренком была.
Воронцова в который раз беспомощно оглянулась вокруг. Никакого намека на берег.
– И долго нам здесь еще плавать?
– От ветра зависит, – откликнулся Семен.
– Ну да, как повезет! – поддержал его Бен. – Может две недели, может три.
– Сколько?! – ужаснулась Настя.
Бен почесал бороду, прикинул в уме и успокоил нервную барышню:
– Ну, дней десять… точно.
Но Настя почему-то не успокоилась.
– То есть вы хотите сказать, нам предстоит десять дней плавать по морю без еды и воды? – спросила она у пирата.
– Ну, почему ж без еды-то?.. – Бен покосился в сторону второго плотика, перекатывавшегося на волнах неподалеку. – Вон она плавает, – указал он на Гриню.
– А чего сразу я-то? – заголосил матрос, которого и без того жизнь на хлипкой деревяшке посреди океана порядком удручала.
Конечно, это хорошо, что они спаслись и пока живы, но сколько может длится это везение… И Гриня принялся вновь усердно молиться и за погибших товарищей, и за свою бренную душу.
– А че бы и не ты-то? – прервал молитву Бен. – А? Гордись! Твоя филейная часть послужит Отечеству! Благодаря ей достойнейшие люди останутся в живых. Впрочем, есть эту часть тела без соли, конечно, отвратительно…
– И вам не стыдно? – возмутилась Настя.
– А… Понимаю, понимаю! Вам неприятна сама мысль о поедании этой части тела без соли.
– Заткнись, а? – прервал зубоскала Плахов. – И так тошно.
– Ой, ой, ой, ой, ой! Че ж мы такие нежные-то, а? Когда приспичит, не так запоешь!
Но оказалось, что дела обстояли не так плохо.
– Парус! – звонкий голос юнги перекрыл плеск волн и рассуждения Бена о нелегкой доле человека, решившегося на дальнее путешествие. – Смотрите, там парус! Э-э-эй! Э-э-э-э-эй!
На горизонте действительно красовался фрегат, а это означало, что филейная часть Григория вполне могла послужить Отечеству и для других целей. Что есть мочи он заорал:
– Э-э-эй, мы здесь!
Вся команда двух плотиков принялась кричать и размахивать руками, всеми силами пытаясь привлечь внимание вахтенного на фрегате. Один Бен Андерсен выразил скепсис по поводу бурной радости своих попутчиков:
– Еще не известно, кто там.
Но фрегат приближался, и через какое-то время всем стало ясно, что сомнения Бена напрасны. Уже отчетливо различали они на борту знакомые фигуры – Ушакова, Егорки и Лизы.